Лиза поправила волосы.
- Насильно, Костенька, мил не будешь. Вскружила тебе лесничиха голову, а сама по лесу ходит с другим, милуется.
Костя отчужденно взглянул на нее.
- Не веришь? Думаешь, вру? - Лиза оперлась рукой о землю. - Сама видела, как Маковеев ее обнимал. А ты сиди да вздыхай. Судьба!..
Побледневший Костя тоскливо смотрел на реку.
- Что с тобой? - с удовлетворенной усмешкой взглянула на него Лиза. Неужели переживаешь? Да плюнь ты на нее...
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
1
- А-у-у!.. - певуче разнесло эхо по лесу.
Старик Прокудин набрал побольше воздуха в легкие и крикнул:
- Э-ге-гей! Я ту-ут!..
Он подождал с минуту, пока за Жерелкой не затерялся последний отголосок.
Солнце припекало. Но жара еще не успела утомить сочную, яркую зелень. Омытая дождями листва поблескивала. Хотелось, как в молодые годы, раскинуть руки, броситься навзничь в траву и лежать, глядя в бесконечно далекое, отсиненное бледноватой лазурью небо.
Прокудин любил эти долгие, ясные дни перволетья. Луга и поляны пестрели золотистыми ромашками. Цвела дрёма, распускал свои головки мак. По отлогим склонам оврага рдела гвоздика, яркими огоньками вспыхивали увесистые колокольчики гравилата, а внизу, в болотце, алели на длинных ножках журавельники.
По утрам в алмазной росе купались рубины дикого клевера - дятлины, пламенистый луговой василек, лилово-розовый тимьян... О весне лишь напоминают уже увядшие слезинки ландыша, а по ночам - разухабистое пенье соловьев и попискиванье маленькой камышевки в зарослях.
- А-у-у!..
- Э-гэ-гэ!.. - отозвался Прокудин.
Из-за можжевельника навстречу ему вынырнул с корзиной в руках Митя.
- Ну как, насбирал? - старик заглянул в корзинку. - Ого, да тут пусто!..
- Ничего в роще нет. Одни поганки.
- Поганки, говоришь? - Прокудин озорным взглядом уставился на Митю. Привык по лесу без толку бегать. А тут надо примечать, где и что растет. Маслят всегда ищи под сосной. Под осиной, кроме как подосиновика, другого гриба не найдешь.
Они углубились в лес. Митя как ни старался, но никаких грибов не видел.
- Ты зря стараешься. Это не тот лес. Здесь грибов не найдешь. Тут действительно одни поганки растут.
Под ногами лопались ядовито-красные мухоморы, вздутые, будто поднявшиеся на дрожжах дождевики, подернутые слизью макрухи. Митя охотно ударял носком ботинка по грибным шляпкам.
- Зачем ты это делаешь? Без надобности не надо трогать.
- Это же поганки. Кому они нужны?
- Деревьям. Там, где грибы водятся, они растут лучше. Да кое-какие грибы и человеку надобны. - Старик поднял сбитую Митей поганку с бледной ножкой и в синенькой, в виде колокольчика, шляпке и протянул Мите: - Вот погляди. Это, между прочим, вовсе и не поганка, а самый настоящий чернильный гриб. Молодым он и в суп пойдет. А состарится, вот вроде меня, знающему человеку тоже принесет пользу. Шляпка у него тогда чернеет, расплывается, почти совсем жидкой становится. Слей эту жидкость в бутылку - вот тебе и чернила. Макай ручку и пиши.
- А ты, дедушка, писал такими чернилами?
- Если бы не писал - не говорил!.. В гражданскую войну ни карандашей, ни чернил не было. Этот гриб и спасал... Да и потом я ими всю сосновскую школу снабжал. Сколько потом ребят благодаря им грамоте научились. Будешь делать такие чернила - капни карболки или насыпь с щепотку буры.
Они пересекли заросшую чахлыми деревцами лощину и вышли к молодой березовой рощице.
- Ну, теперь смотри в оба, - сказал Прокудин. - Место грибное. Только не зевай. А знай клади в корзинку. - Он нагнулся и под корешок срезал молодой плотный боровичок. - Вот так. С корнями не рви. Не то грибницу попортишь. Тогда и гриб расти не будет. Ну, пошли...
Грибы попадались почти на каждом шагу, будто кто разбросал их здесь щедрой рукой. Лесник собирал только молодые боровики. Внимательно осматривал каждый гриб и тогда лишь срезал аккуратно ножичком, стараясь не повредить в земле тонкие длинные нити.
- Старье не беру, - пояснил он. - Ни к чему оно мне. Да и много ли одному надо?
Митя клал в корзинку все подряд: и белые, и подберезовики, и сыроежки... Но вскоре грибы надоели, и Митя, размахивая корзинкой, пел песни да швырялся палками в деревья. За буйной молодой порослью Митя вдруг наткнулся на множество белесых поганок. Они сидели по строго ровному кругу. Внутри этого круга трава была бледная, чахлая. Она резко отличалась от травы, растущей на лужайке.
- Дедушка, что это? - позвал старика Митя.
Прокудин подошел к грибному кругу и тут же, отшатнувшись назад, сплюнул.
- Ишь, черти ее затащили! - ничего не объяснив, он схватил Митю за руку и потащил за собой. Наконец Прокудин остановился, смахнул со лба пот.
- Что случилось, дедушка? - с тревогой в голосе спросил Митя.
- Это "ведьмино кольцо". Еще деды наши говорили: вырастает оно там, где молния ударила в землю. А ведьмиными потому зовутся, что по ночам туда слетаются ведьмы и шабаш свой в кольце устраивают, хороводы водят.
- А ты видел их хоть раз?
Старик Прокудин лишь пожал плечами.
- А что же ты говоришь? Разве веришь в них?
- Не верю. Но против поверия не иду.
- А у меня дома есть книга, - доверительно и горделиво сказал Митя, все колдовство объясняется. И поверия тоже. Я вам принесу ее. Нет никаких ведьм. Сказки все это.
Старик хитровато улыбнулся:
- Без сказок, мил человек, видимо, и жить было бы скучно. Возможно, ведьмы шабаш и не устраивают, но приходить-то приходят...
2
От просек и оврагов повеяло прохладой.
Старик Прокудин вышел на крыльцо и стоял, пока не отшумел ливень. Алые лучи солнца прошили тонкий слой туч и залили омытый свежим румянцем лес. Радуясь солнцу, в ельнике первой забила побудку иволга:
"Фли-у!.. Фли-у!.."
"Курлы-курлы!.." - ответили из болота журавли.
И все вокруг ожило, засвистело...
На дорогу из еловой заросли выскочил Митя. Он был в плаще, сапогах.
- Ты что так нарядился? Дождя больше не будет. Вон какое небо, что океан-море.
- Ты, дедушка, угадал. И холод был, и дождь, - сказал Митя.
- Мой барометр еще не подводил, - и старик хитровато подмигнул. - Вот сейчас четыре часа дня...
Митя отвернул обшлаг плаща и взглянул на ручные часы. Стрелки показывали четыре часа пять минут.