- Спа-а-си-и-те!..
На середине реки Ковригин увидел, как из-под воды показалась и снова исчезла большая голова с рыжей бородой.
"Что за черт?! Да это, никак, Матвей?" - опешил Ковригин и, бросив привязанный к лодке канат, крикнул:
- Держись!..
Ухватившись за конец каната, Шевлюгин прохрипел:
- Гони скорее. Замотали, гады!..
Ковригин изо всех сил работал веслами. Рубашка взмокла от пота. Но лодка подавалась вперед медленно. "Ну и тяжел, черт!" - подумал он.
Когда лодка наконец уткнулась в отмель, Ковригин выпрыгнул в воду, скомандовал:
- А ну вылезай, Кузьмич, приехали!..
Шевлюгин встал на четвереньки и пополз к плесу.
- Вот спасибо тебе. Не будь рядом - не сдобровать бы мне... - лепетал он, но выходить на сухое место не торопился.
- Да ты что пятишься, как рак-отшельник? Поднимайся, тут мелко. Ковригин схватил его под мышки и поставил на ноги. Позади вода взбаламутилась, и Шевлюгин шлепнулся в воду задом.
- Что за чудеса!.. - еще больше удивился Ковригин и, снова подхватив Шевлюгина под руки, потащил к берегу. - Ну и ну!.. Камнями, что ли, набили тебя? - И тут он увидел, что на одной ноге затянута петля кукана.
Ковригин вцепился за обрывок веревки и потащил ее к себе. На поверхность всплыли остроносые осетры.
- Ах, вот оно в чем дело! - протянул Ковригин. - Ты, оказывается, и по рыбке мастак!.. - Он перехватил ножом кукан и бросил его в воду. Впредь смотри не попадайся.
Шевлюгин острым взглядом окинул сбитую фигуру Ковригина и шагнул было к лодке.
- Я тебе что сказал? - повысил голос Ковригин.
Промокший егерь с опаской посмотрел на него и торопливо зашагал к косогору.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
1
После обеда Наташа уходила в свою комнату. Там она бросалась в постель и беззвучно плакала от обиды. Вот уже вторую неделю она ждала Маковеева, а он словно забыл о ней... Никакой весточки. Мысленно она упрекала его в черствости. Придумывала разные слова, которые скажет ему при встрече. "Отец прав!.. Отец прав!.." - повторяла она и, измучившись, засыпала, боясь выйти на улицу.
Однажды к ней зашел отец. Она лежала к стенке лицом, разглядывая сучки и трещинки на пожелтевших бревнах.
- Ты что, нездорова? - спросил Буравлев.
Он видел, как жарко горели ее щеки, заметно дрожали плотно сомкнутые губа.
- Ничего, папа. Просто так.
- Ты что-то скрываешь, Наташа? - глядя в похудевшее, воспаленное лицо дочери, допытывался Буравлев. - Я уже несколько дней слежу за тобой.
Наташа пожала плечами:
- У меня все хорошо. Откуда ты взял?
- Ну, впрочем, твое дело. Мне всегда казалось, что ты доверяешь мне гораздо больше... Я вроде был тебе не только отец, но и друг...
Наташа закусила нижнюю губу.
- Жалко прошлого, - вдруг заключил Буравлев. - М дружбы жалко... А как мы с тобой ездили в Москву! - оживился он. - Тебе тогда было десять лет. В зоопарке увидела страуса, как вскрикнешь: "Какой большой гусь!.." Было очень смешно...
Наташа порывисто схватила отцову руку:
- Папа, я ничего не забыла. Только прошу тебя, не надо больше... голос ее сорвался, брызнули слезы.
- Ну, вот тебе!.. - Буравлев покачал головой. - Выходит, глаза-то у тебя на сыром месте.
2
Отец ушел, и дом сразу опустел. Наташа долго сидела за кухонным столом, подперев руками голову. Забыть бы! Все забыть... Звездную ночь. Жаркие слова... Все, все...
Тик-так!.. Тик-так!.. - непривычно звонко постукивали часы в столовой.
"Что так?" - мысленно спрашивала их Наташа.
Ветер пузырил занавеску в окне. С потоком свежего воздуха кухня наполнялась запахом разнотравья.
На улице властно просигналила машина. Он? Она вздрогнула. Шагнула к окну. Откинула занавеску. Маковеев стоял у крыльца конторы и что-то внушительно доказывал Ковригину.
Наташа не узнавала его. Неужели это чужое, холодное лицо могло быть любимым и близким, каким она видела его в ту ночь? Не верится, что это он шептал слова, при воспоминании о которых и теперь бросало в жар!..
Она старалась лучше разглядеть Маковеева. А он бросал взгляды то на Ковригина, то на стоящую на дороге машину, и ни разу на окно. Наташа поняла, что для него она была не более чем забава.
И это так мучило ее, не давало возможности ни на чем другом сосредоточиться. Душа ее наполнилась сосущей тоской и тревогой. Она присела на стул и, закрыв руками лицо, застыла в неподвижности.
Стукнула входная дверь. Она не отняла рук. И когда рядом раздался знакомый голос, не обернулась.
- Прошлый раз ты удивила меня, - сказал Маковеев, изучая Наташу. Проснулся, а от моей феи и след простыл. Куда, думаю, девалась? Не волк ли съел?
Наташа вскинула голову, чтобы дерзко ответить, - и не смогла. Маковеев стоял перед ней высокий, сильный и улыбался. Большие серые глаза его восторженно горели.
- Больно крепко спишь, - потупясь, сказала она.
- А сейчас фея не желает встретиться с принцем? Он будет ее ждать там же.
Маковеев посмотрел на нее с мягкостью, но и настойчиво. Повернулся и молча вышел из дома.
3
Наташа, никем не замеченная, обошла Чертов яр и спустилась к излучине реки.
Мелкие пенистые волны набегали на берег, шлепались о песчаный плес. Брызги вспыхивали на солнце и тут же гасли, как гаснут у костра искры. Стрекоза, словно маленький вертолет, кружилась над водой. Игриво порхали бабочки. Одна из них присела на протянутую Наташину руку, расправила голубые, точно из бархата, крылышки. Наташа поднесла ладонь к глазам, чтобы рассмотреть бабочку, но та улетела.
Сзади кто-то крепко сжал Наташины плечи. Она испуганно сделала несколько шагов. Это был Костя. Скуластое, в конопушках, лицо его улыбалось. Он был в кирзовых сапогах, в промасленном до блеска комбинезоне.
- О чем задумалась? - весело спросил он. - Идешь и земли не чуешь.
- Откуда вдруг?
- Из Сосновки. Трактор остановился. Шестеренка одна раскрошилась, а запасной нет. Вот и бегу.
- Ты доволен своей работой? - почему-то спросила Наташа.
- Работа везде одинакова. Ходить только далеко... - И смущенно опустил голову. - Без тебя скучно...
- И только?
- К сожалению, не только, Наташа, а гораздо больше, - тяжело вздохнул он. - В груди гложет, покоя нет...