– Доброе утро, Надя! Вы не забыли?
У нее язык не повернулся сказать, что она не придет. Он ведь отказа не примет, только если соврать, что заболела и лежит с высокой температурой. А такие вещи Надежда никогда не сделает – можно и сглазить. Да он все равно и не поверил бы.
Бросив трубку, она с тяжелым вздохом начала собираться. Накрасилась, аккуратно уложила волосы и выглянула в окно. Погода сегодня также радовала, так что она оделась полегче – короткое пальто и легкий шарф.
Перед тем как уйти, она снова набрала номер того телефона, что был выгравирован на ошейнике Цезаря. Трубку снова долго никто не брал, так что Надежда даже забеспокоилась, что владелица телефона слишком долго не приходит в себя.
Но вот наконец ответили. Голос был женский, но по тембру и громкости Надежда сразу поняла, что это не та женщина, с которой она разговаривала первый раз.
– Соня? – заорала она в трубку заполошным голосом. – Соня, ты где? Что с тобой? Почему ты второй день не отвечаешь?
– Это не Соня, – последовал строгий ответ.
– Да? – Надежда добавила в голос децибел. – А где Соня? И почему вы отвечаете по ее телефону? Что случилось?
– В больнице ваша Соня, – услышала она в ответ. – Машина ее сбила, вот к нам привезли.
Надежда подумала, что будь на ее месте родственница сбитой женщины, да еще немолодая, то после такого ответа ей самой наверняка понадобилась бы медицинская помощь.
Все-таки ужасно равнодушные люди попадаются в медицинских учреждениях! Не все, конечно.
Очевидно, на том конце поняли, что перегнули палку, потому что заговорили мягче:
– Вы не волнуйтесь, сотрясения у нее нет, только сильный ушиб головы и нога сломана. Сейчас ей в первую очередь нужен покой. Она в себя ненадолго пришла, только никаких сведений о себе сообщить не смогла, назвала только имя.
Надежда продиктовала фамилию Софии и год рождения, а также домашний адрес, после чего повесила трубку, спохватившись, что опаздывает в эту чертову галерею.
Но когда она уже красила губы перед самым выходом из дома, Цезарь лег на коврик перед дверью с тем характерным выражением на морде, которое можно было перевести на человеческий язык фразой: «Только через мой труп».
– Цезарь, в чем дело? – строго проговорила Надежда. – Ты что, хочешь идти со мной на выставку? Нет, нет и нет! Это даже не обсуждается! Как это вообще пришло тебе в голову?
Цезарь уставился на нее полным страдания взором и тоненько, жалобно заскулил. Даже человек, в жизни не державший собак, понял бы по этому скулежу, что песик находится в крайней степени отчаяния, что его разлучили с любимой хозяйкой, что у него стресс и оставаться в одиночестве он не в состоянии.
Надежда никогда не держала собак, зато у нее был кот, и она научилась его понимать. А также знала, что животные умеют хитрить и притворяться получше некоторых людей. Во всяком случае, Бейсик это делал виртуозно. Да и этот пудель – тоже, видимо, артист.
– И не надейся взять меня на жалость! – заявила Надежда. – Это художественная галерея, очаг культуры! С собаками туда не пускают! Ни в коем случае!
В это время телефон снова зазвонил, и снова это был Антон.
– Карета подана!
– А в тыкву она не превратится? – проворчала Надежда Николаевна.
– Во всяком случае, не раньше полуночи. А мы к этому времени уже вернемся, я вам обещаю.
– Ладно, спускаюсь…
Надежда решительно оттащила пуделя от двери и, пока он изображал невыносимое страдание, выскользнула на площадку. Но не успела закрыть дверь на ключ, как из квартиры донесся душераздирающий вой.
Такой вой, должно быть, слышит одинокий путник, пробирающийся зимней ночью по бескрайним просторам Сибири, – и от этого воя у него кровь леденеет в жилах…
Надежда Николаевна испуганно покосилась на соседние двери. И не зря – из-за той двери, где обитал ротвейлер Дима, донесся ответный вой, только в другой, гораздо более низкой тональности. Если голос Цезаря напоминал о ледяной пустыне в бескрайних просторах Сибири, то этот звук можно было связать с ночной африканской саванной.
Конечно, Надежде Николаевне никогда не приходилось бывать в ночной саванне (впрочем, в дневной тоже), но воображение у нее было богатое, и она живо представила жаркую тропическую ночь и крадущегося по саванне голодного льва… вернее, львицу, ведь известно же, что охотятся только львицы, а львы спокойно лежат в траве и ждут, когда им доставят антилопу или буйвола, приготовленного под соусом чили.
А если к этому вою присоединятся остальные собаки дома? Нет, соседи Надежду не поймут!
Она вздохнула и открыла дверь. Цезарь тут же прекратил выть и радостно устремился к своей временной хозяйке, держа в зубах поводок.