- Как я уже упомянул, это небольшое местечко за горной цепью. По правде сказать, скорее даже крепость. Гораздо большая, нежели Кахамарка, в которой мы находимся. В ней, как и в этой крепости, нет гарнизона.
- А переводчику так и не удалось выяснить, почему в крепостях нет войска? - Писарро отвел взгляд от золотого диска и теперь испытующе глядел прямо в глаза родовитому кавалеру. - Нам уже известно, что представляют собой войска этих краснокожих язычников, и мы знаем, что их королевство могущественно и богато. А такие твердыни стоят просто так, никем не обороняемые, и мы занимаем их, как курятники.
- Я думал об этом и пытался расспрашивать. Не все я понял. Кажется, где-то на юге сейчас война и все войска находятся там.
- Гм, для нас это обстоятельство весьма кстати. Бьюсь об заклад, что нам покровительствует мадонна Севильская, у которой я просил защиты, отправляясь в плаванье. Слушаю вас дальше, дон Хуан.
- В этом Уорино самое большое здание - храм. Два жреца защищали вход, теперь они уже в аду. Храм невелик, но зато там - рыцарь указал на свою добычу - сплошное золото. Переводчик говорит, будто это изображение солнца, которое язычники почитают божеством. По его словам, в главном храме, в столице Куско, тоже есть золотое солнце, и в поперечнике оно больше роста взрослого мужчины. И все украшения там из золота. Золото у них высоко ценится, потому что они считают его слезами самого бога Солнца.
- И мы высоко ценим золото, хоть и не верим в языческих богов, буркнул Писарро. - Что еще, дон Хуан?
- Это все.
- А люди?
- Люди? Эти краснокожие дикари? Воинов мы не встретили, красивые девки сбежали, остальное меня не интересовало.
- А жаль! Работают ли на полях?
- Сеньор наместник, я не обращал внимания на то, что делает крестьянин даже у меня в Арагоне: для меня не существуют какие-то там свинопасы и всякие прочие холопы. Какое мне дело до краснокожего быдла?
- А жаль! - холодно повторил Писарро, сделав вид, что не заметил намека на свое происхождение. - Здесь можно увидеть кое-что интересное. Например, мы все заметили, что в селениях никто не выходил в поле. Хотя жители не скрывали своего беспокойства и нетерпения, но к работам так и не приступали. Они глядели в небо, щупали землю, вздыхали, но не работали. И вдруг два дня назад они кинулись на поля. Все разом, сообща, принялись обрабатывать землю с усердием и с явной поспешностью.
- Какое нам до этого дело, нам - испанским идальго? Может, у них существуют свои поверья, может, они дожидаются определенного дня или чего-то в этом роде? Хамье всюду и всегда одинаково глупо.
- Думаю, что за всем этим кроется нечто более важное. У них, кажется, все делается по приказу короля. Значит, такой приказ получен. То есть наши дозоры и наблюдательные посты не уследили, как и откуда он пришел, и не задержали его. Или же у этих дьяволов есть неизвестный нам способ сноситься между собой. А за этим скрывается большая опасность.
- Опасность! Как бы не так! Пока моя рука держит меч, это слово мне неведомо.
- Но хитростью у вас могут выбить меч из рук. А как выглядят их дома?
Писарро так неожиданно перешел к другой теме, что дон Хуан Рада с минуту собирался с мыслями, прежде чем ответить:
- Дома? Такие же, как и здесь. Стены толстые, сложены из громадных камней, без окон. Нужно признать, что Этот сброд умеет строить. Камни так тесно пригнаны один к другому, что прямо диву даешься.
- Да, стены толстые и без окон. Каждый дом, каждый двор можно превратить в крепость. А люди?
- Я уже говорил вам, сеньор, что на здешнюю голытьбу я не обращаю внимания, вся же знать исчезла еще до нашего появления.
- Вы шли по дороге?
- А как же иначе? Горы высокие, и там не очень-то приятно, а дорога хотя и узка, но ровная и удобна для лошадей. Вот только эти мосты! Перекладина на веревках, висящая над пропастью.
- Я знаю. Стоит разок ударить топором - и мост рухнет вниз. Достаточно горсти таких воинов, что атаковали нас тогда, и через горы не пройдет ни один человек.
- Я не понимаю вас. Ведь мы прошли много миль от моря, заняли столько городов, трижды разбили индейцев...
- Да, но то была отара овец без вожака. А если хоть кто-нибудь сообразит и отдаст им толковый приказ - мы не одолеем ни одного перевала, не проникнем ни в одну долину.
- Но ведь мы же проникаем всюду, куда только захотим.
- Именно. Что-то происходит, чего мы не знаем и что облегчает нам успех. Но чтобы победить, надо знать. Нужно разобраться во всем, дон Хуан! Мы жалкая горсточка воинов в самом центре могущественного королевства, которое почему-то не сопротивляется нам.
- Когда Кортес завоевывал Мексику...
- Его принимали за бога, - прервал Писарро. - И кроме того, он нашел союзников. Без их помощи он погиб бы, Нас здесь не считают богами, но союзники нам нужны. Чтобы их найти, следует приглядываться к происходящему вокруг. Необходимо смотреть и слушать, дон Хуан. Обращать внимание не только па красивых девок и золото. Для Золота еще хватит времени после победы...
- Проклятый ублюдок! - с ненавистью пробормотал Хуан Рада, когда полог шатра наместника опустился за ним. "Для золота еще хватит времени!" А как он сам-то уже сейчас торопится это золото собрать и припрятать! Якобы для его королевского величества... Ну, подожди, ублюдок! Уж мы проследим за тобой! Уж мы припомнит тебе в свое время, сколько и когда ты взял!
Надменно, вежливо, но без улыбки он отвесил поклон патеру Пикадо, секретарю Писарро, который, как всегда тихий, услужливый, уступающий всем дорогу и всегда все знающий, бочком приближался к шатру наместника. Пикадо, поверенного Писарро, ненавидели в лагере все за двоедушие, ложь, страсть к интригам. Правая рука невежды-авантюриста, Пикадо обладал огромной властью.
Вслед за патером шел молодой индеец с глуповатым лицом, в одежде белых, но в сандалиях и туземном плаще. Он особенно гордился своими штанами и шляпой.
- Лиса! Лиса и вонючка! - сплюнул им вслед дон Хуан.
Молодой индеец, невольник, после крещения получивший имя Фелипилльо, был родом с одного из прибрежных островков у южных берегов этой страны. Его захватили во время первой неудачной высадки, доставили в Панаму, крестили и теперь при Писарро он исполнял обязанности переводчика.
- Ну вот не хватало только еще уважаемых братцев! - сказал самому себе Рада. - Ну, разумеется, теперь уже все собрались: дон Гонсало, дон Эрнандо, дон Хуан - словом, все Писарро! Весь род! Ублюдки, хамское племя! Тьфу! А мы, дворяне, идальго, обязаны им кланяться!
С минуту он раздумывал, потом повернулся и, чтобы избежать встречи с чванливыми братьями наместника, направился к палатке Диего де Альмагро. Там собрались все недовольные суровым обращением и грубостью вождя, а может быть, еще больше его безграничной, даже нескрываемой жадностью к золоту.
Тем временем в шатре Писарро уже шло важное совещание. Четверо братьев и патер Пикадо сидели вокруг стола, а Фелипилльо, пристроившись на корточках в глубине шатра, был целиком поглощен собой, любуясь своим новым камзолом. Говорили вполголоса.
- Дон Хуан Рада...
- Который даже не способен скрыть своей ненависти к нам...
- Не прерывай, Эрнандо! Так вот, этот Рада был сейчас в каком-то городке. Как он там называется? Уорино, что ли. Из тамошнего храма он принес вот эти штучки. Чистое золото. Клянусь слезами святой девы, за одно это в Испании можно приобрести замок. А Уорино - это лишь небольшое местечко, и храм там маленький. Я надеюсь, что в столице мы найдем кое-что посолиднее.
- Ты только надеешься, Франсиско? А я убежден в Этом.
- Не для того мы перенесли столько трудностей, чтобы довольствоваться чем попало.
- Один переход через леса на побережье сделал нас героями, достойными самой высокой награды. Помните, как...
- Я вернусь только графом!
- Но-но! Как мои братья, братья королевского наместника, вы уже имеете право на графский титул!