Я не успеваю прочитать статью — нужно идти оформлять паспорта.
Батанов, оказывается, внимательнее меня просмотрел газеты.
— Количество погибших при землетрясении превышает, как будто, пять тысяч человек, — говорит он мне, — Боюсь, что это далеко не полная цифра. По официальным данным, арабская часть города разрушена на девяносто процентов, а так называемый Новый город, европейская часть, — на семьдесят… А жило в Агадире около пятидесяти тысяч человек…
Наконец с формальностями покончено. Просят садиться в самолет.
Чья-то рука ложится мне на плечо. Я оглядываюсь.
— До свидания, — говорит Батанов. — До встречи в Рабате!
У меня — из головы вон, что Батанов, собственно, прилетел.
Уходя, я оглядываюсь на него — высокого, белокурого, в отлично сшитом светло-сером костюме, и вдруг запоздало удивляюсь, что оба мы — в Африке.
Вид Касабланки с воздуха — прекрасен. Город кажется вырубленным из белого благородного мрамора, и шеренги пальм на широких улицах придают ему экзотическую прелесть.
В большом, но мрачноватом здании аэропорта мы попадаем в распоряжение марокканской туристской компании, которая должна заботиться о нас в Касабланке. Пожилой гид — высокий, сутулый, со смуглым, изрезанным сетью морщин лицом — вручает нам программы в зеленых, тисненных золотом кожаных переплетах и различные рекламные проспекты. Проспекты оглушают яркими, бьющими в глаза красками. Палевые дворцы с синей арабской вязью. Красные, белые костюмы музыкантов. Женщины в роскошных нарядах — в паранджах и без паранджей. Синие, белые, коричневые тюрбаны. Залитые солнцем пестрые широкие кварталы. Берберы-кочевники на богато украшенных скакунах. Финиковые пальмы, цветущие сады, груды овощей, улыбающиеся лица… И вдруг на последней странице совсем иное: заходящее солнце залило тревожным, красноватым, как отблеск большого пожара, светом скудную каменистую землю и рощу финиковых пальм, а по низкому синеватому небу плывут над пылающей землей, над пылающими пальмами темно-синие ураганные облака…
Сколько раз проносился ураган над Марокко с тех пор, как 30 марта 1912 года султан Абд аль Хафиз вынужден был согласиться на французский протекторат?.. Не подсчитаешь! Да и утихал ли он когда-нибудь?.. Одна буря следовала за другой. Закалялась воля, копился гнев. И разве можно забыть, что созданную восставшими племенами Рифскую республику громили маршал Петэн, впоследствии продавшийся нацистам, и Франко — будущий диктатор Испании, а Центральный комитет действия против войны в Марокко возглавлял в те же годы коммунист Морис Торез, поплатившийся за это тюрьмой?.. Или что тот ураган, который в 1956 году сделал Марокко независимым, никогда не пронесся бы над страной, если бы коммунисты не выстояли в мировой войне, если бы не было покончено с фашизмом?..
Автобус остановился на узкой улице перед подъездом фешенебельного отеля «Трансатлантик». Служащие отеля — в красных фесках, бежевых куртках, широченных шароварах — молча, быстро перенесли наши вещи из автобуса и развезли их по номерам. Здесь свои за-копы и не рекомендуется самому носить собственный чемодан.
В вестибюле отеля висит на стене большой портрет уже немолодого человека. Он в белой одежде и темной шапочке. У него тонкое, горбоносое, спокойное, умное лицо. Это же лицо вы можете увидеть на почтовых марках, разложенных под стеклом. Этот человек — король Марокко.
…Номера в отеле — на двоих, и я поселился вместе с Владыкиным, доктором биологических наук, лесоводом. Ему, очевидно, за пятьдесят. Я знаю, что почти вся его жизнь прошла в Сибири. С одним из первых караванов он прошел Северным морским путем до бухты Тикси в Восточной Арктике, оттуда три месяца ехал на собаках до Якутска, потом строил Магадан; в годы войны он был офицером, а после войны возглавлял Якутский филиал Академии наук. Сейчас он работает в Москве, но собирается переезжать в Петрозаводск. Он жалуется что год у него выдался сумасшедший: недавно прилетел из Индии, почти тотчас отправился в Африку, а летом предстоит лететь в Канаду на конгресс лесоводов.
Окна номера выходят в маленький внутренний дворик, и я замечаю, что там уже собралась почти вся наша группа. Мы с Владыкиным присоединяемся к ней. Возле руководителя группы стоит смуглый человек с блокнотом — корреспондент местной газеты.