милые памяти голоса!
И высшее в мире чудо - голоса
дорогой моей матери или
сестры),
Дождь, прорастанье зерна, и ветер
над тонколистой пшеницей,
И моря ритмичный прибой,
шуршащий о влажный песок,
Чириканье птиц, пронзительный
крик ястребов
Иль крики дичи ночной, летающей
низко, держащей путь на юг
иль на север,
Псалмы в деревенской церкви или
под сенью деревьев пикник
на зеленой поляне,
Скрипач в кабачке - и под
треньканье струн залихватские
песни матросов,
Мычащее стадо, блеющие овцы -
петух, кукарекающий
на рассвете.
Мелодии всех прославленных в
мире народов звучат вкруг меня,
Немецкие песни дружбы, вина и
любви,
Ирландские саги, веселые джиги
и танцы - напевы английских
баллад,
Французские и шотландские песни,
и надо всем остальным -
Творенья великой Италии.
Вот на подмостки, с бледным
лицом, но движима огненной
страстью,
Выходит гордая Норма, размахивая
кинжалом.
Бот обезумевшая Лючия идет с
неестественным блеском
в глазах,
И дико клубятся по ветру ее
разметавшиеся волосы,
А вот Эрнани гуляет в саду,
украшенном пышно для свадьбы,
Среди ночных ароматов роз, сияя
от радости, он держит
любимой руку
И слышит внезапно жестокий
призыв, заклятье смертное рога.
Скрестились мечи, развеваются
белые волосы,
Но все ясней баритон и баc
электрический мира,
Дуэт тромбонов - во веки веков.
Libertad!
Густая тень испанских каштанов,
У старых, тяжелых стен
монастырских - печальная песня,
То песня погибшей любви - в
отчаянье гаснущий светоч жизни
и юности,
Поет умирающий лебедь - сердце
Фернандо разбилось.
Преодолевшая горе, возвращается
песня Амины,
Бесчисленны, как звезды, и
радостны, точно утренний свет,
потоки ее ликований.
(Но вот, переполнена счастьем,
идет и она!
Сияют глаза - контральто Венеры -
цветущая матерь,
Сестра горделивых богов - запела
сама Альбони.)
<>
4
<>
Я слышу те оды, симфонии, оперы,
Я слышу Вильгельма Телля - то
говорит пробужденный,
разгневанный грозный народ,
Звучат
"Гугеноты", "Пророк" и "Роберт-Дьявол"
Мейербера,
И
"Фауст" Гуно, и "Дон-Жуан"
Моцарта.
Звучит танцевальная музыка всех
народов,
Вальс (этот изящный ритм,
затопляющий, захлестывающий
меня блаженством),
Болеро под звон гитар и щелканье
кастаньет.
Я вижу религиозные пляски и
старых и новых
времен,
Я слышу древнюю лиру евреев,
Я вижу, идут крестоносцы, вздымая
крест к небесам,
под воинственный грохот
литавров,
Я слышу, поют монотонно
дервиши, и песнь прерывают
безумные возгласы, и, все в
неистовом круговерченье, они
обращаются к Мекке.
Я вижу религиозные пляски
экстазом охваченных арабов
и персов,
А там, в Элевзине, жилище
Цереры, я вижу пляску нынешних
греков,
Я вижу, как плещут их руки, когда
изгибается тело,
Я слышу ритмичное шарканье
пляшущих ног,
Я вижу древний неистовый пляс
корибантов - жрецов,
которые ранят друг друга,
Я вижу юношей Рима, бросающих и
хватающих дротики под
пронзительный звук
флажолетов,
Вот они падают на колени, вот
поднимаются снова.
Я слышу, как с мусульманской
мечети взывает к творцу
муэдзин,
Я вижу внутри, в мечети,
молящихся (ни проповеди,
ни доводов важных, ни слов),
Но в странном, благочестивом
молчанье - пылают лбы,
запрокинуты головы и
страстный восторг выражают лица.
Я слышу и многострунные арфы
египтян,
Простые песни нильских гребцов,
Священные гимны Небесной
империи
И нежные звуки китайского кинга
(и скалы и лес зачарованы)
Или под флейту индуса, под звон
будоражащей вины -
Вакхический клич баядерок.
<>
5
<>
И вот уже Азия, Африка покидают
меня - Европа завладевает
мной, заполняет мое существо,
Под гигантский орган, под оркестр
звучит всемирный хор
голосов,