Он по привычке принялся массировать свой подбородок. В душу к нему снова закралось подозрение. Уставясь неподвижным взглядом на две маленькие лужицы у ног, он невольно думал о том, что их самолет, которому они дали прозвище «Сон дьявола», является сверхсовременной машиной, оснащенной секретными инструментами и аппаратурой и предназначенной специально для полетов на больших высотах. Он ни в коем случае не должен попасть в руки русских, а если это произойдет, то вся вина ляжет на полковника Рида. Майор внимательно посмотрел на своего начальника. Перед ним стоял седоволосый, много послуживший офицер, точнее, даже переслуживший, во всяком случае, слишком мягкотелый. Базой ВВС Айси кейп наверняка должен командовать не такой человек.
— Надо ждать, пока они выйдут на связь, — сказал полковник. — А до того момента предпринимать что — либо нецелесообразно.
Когда на следующее утро пилоты вылезли из спальных мешков, снежный буран утих. Анемометр показывал, что скорость ветра составляет всего тридцать миль в час, а вчера она достигала семидесяти.
Лесли приказал установить ветряной двигатель, который должен был обеспечить их теплом и энергией, необходимой для работы радиопередатчика. Около одиннадцати часов по Аляскскому времени пропеллер ветряного двигателя начал вращаться. Это позволило поставить аккумуляторы на подзарядку и с их помощью обогревать «Сон дьявола», так как в противном случае самолет очень скоро обледенел бы. Стекла кабины уже замерзли, дверца открывалась с трудом.
Из репродуктора бортового радиоприемника доносилась непонятная русская речь. Затем послышалось пение: сильный бас пел то жалобно, то задорно. Судя по голосу, певец был полным и красивым. Ему аккомпанировал аккордеон.
Офицеры ели печенье, всматриваясь в серый рассвет, а штабс — сержант возился с радиоприемником. Американские радиостанции молчали, зато русские прослушивались хорошо. Стало ясно, что они находятся на дрейфующей льдине. Чтобы не привлекать к себе внимание русских, капитан Лесли приказал радисту выходить в эфир только с очень короткими сообщениями, которые он заранее закодировал. Однако никакого сигнала с базы они не получили. И тогда Хестер предложил поднять в воздух запасную антенну.
— Подождем, — остановил его Лесли. Он почему — то был уверен, что рано или поздно им удастся установить связь с базой.
Атмосферные помехи были для Арктики не редкость, и это мало беспокоило капитана. Беспокоило другое: когда радиосвязь будет установлена, они не смогут сообщить о своем местонахождении, а следовательно, попросить помощи. До тех пор пока не выглянет солнце, их секстан останется бесполезным куском железа. А что они могут сообщить кроме этого? Что их машина вмерзла в лед и что на ней теперь они вряд ли сумеют взлететь? За такое не поблагодарит ни майор Горрелл, ни полковник Рид…
— Ты имеешь представление, сколько стоит наш «ящик»? — спросил капитан у лейтенанта.
— Пять или шесть миллионов, — ответил Харрис. — Тебе придется заплатить эту сумму… в более подходящее время…
«Говорит Москва…» — раздался из репродуктора женский голос.
— Уж лучше мы его сами продадим, — сказал Лесли, — как ненужную собственность американской армии. Может, нам удастся договориться с русскими о цене.
— От них до нас самый короткий путь, — поддержал его лейтенант, — да и интерес они к нам питают.
— Правда, придется поставить условие: чтобы они нас у себя не задерживали, но и домой не отправляли. Я бы, например, охотно пожил во Франции. Разумеется, как гражданское лицо с достаточным запасом валюты в кармане.
— А, понимаю, там же Люсьен, — догадался Харрис. — Она бы встретила тебя с распростертыми объятиями, если бы ты сторговался с русскими. Она ведь коммунистка, не так ли?
Капитан пожал плечами:
— Во всяком случае, кое — кто так утверждает…
Люсьен… Она действительно была бы рада, если бы он вернулся. Он вспомнил, как встретился с ней и как она о воодушевлением рассказывала ему о русских. Он еще решил, что она его разыгрывает. Не хотелось верить, что молодая девушка может преподать ему урок истории. И вообще, мужчин, попадавших после серьезных бесед в любовные сети, он считал дураками.
Сам капитан Лесли дураком не был. Он слыл хорошим американцем и образцовым офицером, его досье было в полном порядке. Он прекрасно знал, какие политические цели преследует Америка, но его это никогда особенно не волновало. Добросовестно исполнять свой долг — таков был его принцип. Люсьен ему нравилась, он настойчиво искал ее благосклонности и, разумеется, любви. Ощущение свежести, новизны захватило его, а остальное, как полагал он, со временем образуется.