Зря он это сказал — Макс с самого начала этой душещипательной беседы едва сдерживался, чтобы не превратить Лори в неаппетитный кусок разлагающегося мяса. Бой бы вышел зрелищный, учитывая, что Макэлрой тоже не вчерашний выпускник Академии. Да только ставку стоит сделать на себя. Злить некроманта вообще плохая идея, а Макс был очень, очень зол.
Он поднялся со своего места, чинно одернул китель, проговорил ровно:
— Что ж, я тебя понял, — и сделал два больших шага, оказываясь рядом с Лори. Схватил его за затылок, что есть сил приложил о журнальный столик. Тут же раздался неприятный хруст — нос заклинательской крысы не выдержал встречи с деревянной столешницей.
Макс вывернул ему руку, заламывая назад, прежде чем Лоуренс успел сплести заклинание.
— Ах ты… Я буду!..
— Что ты будешь, сол-ныш-ко? Жаловаться? — протянул Макс, для верности выпуская толику некроэнергии. — Рискни.
Носу пришлось встретиться со столешницей еще раз и на ней же задержаться — Макс держал крепко.
— Слушай меня, уёбок. Тронешь Билли ещё раз, и можешь надевать лучший костюм на свидание с Хладной. — Лори прохрипел что-то — едва слышно, но он понял. — Да, я тебе угрожаю, блядь синежопая. Ещё что разъяснить?
— Пошел ты… к Хладной… — полузадушенно прошипел тот в ответ.
— Я с ней каждый день на брудершафт пью, Макэлрой, — Макс, хоть ему и хотелось свернуть цыплячью шейку Лори, все же отпустил его, демонстративно отряхнул руки, словно от грязи, и принялся вытирать их вынутым из кармана платком. — Билли — мой. Вместе с его вертлявой задницей, головой и прочими частями тела. Подойдешь к нему ближе, чем на милю, — и ты труп, слово некроса. Всё понятно?
Лори харкнул кровью в его сторону, но Макс успел обратить её в прах.
— Будем считать, что понятно.
Он направился в сторону выхода, когда его окликнули.
— Эгертон, одно мое письмо в Иленгард — и твоей карьере конец.
— Ну хоть бы заклятием каким бросил, — разочарованно вздохнул Макс, берясь за дверную ручку. — Как надумаешь писать, сообщи — бумагу с пером тебе пришлю.
Ответа дожидаться не стал — что интересного ему вообще может сообщить эта паскуда? Хотя потряхивало, это да, и нога снова ныла. От адреналина, бурлившего в крови, от невыплеснутой магии и желания всё же кого-нибудь прибить. Жаль, что он уже слишком взрослый. И даже иногда сдержанный. Лори, вон, в живых оставил.
«Эгертон, ты там жив?» — заговорил амулет голосом Анджелины.
— Слегка испачкал туфли.
«Не спеши чистить. У нас твой любимый сорт трупа. Ждем в Низине»
Нога никогда ещё не ныла зря — пора бы уяснить это накрепко.
========== Глава 13 ==========
За почти полвека службы в некроотделе Макс навидался всякого. Трупов и их внутренностей без счёта, жертв жутких убийств. Подери Бездна, он застал два «явления» Элриссы Аз-Саадат, которая была той еще выдумщицей — один только Красный бассейн чего стоил. Но даже ее, психопатку-некромантку с тягой то ли к вечной жизни, то ли к мировому господству, он понимал. Ни одна из её жертв не была напрасной, в каждом шаге поехавшей любовницы тупицы Альфарда был расчет, идея и смысл. И это вызывало некоторую долю уважения со стороны всех некромантов. Даже Макнейр восхищался ею, хотя вот уж кто огреб от неё по полной.
Зверобой вызывал только отвращение. Поначалу, когда он потрошил гильдейскую шваль и прочий сброд, его действия можно было списать на желание отомстить за что-то. Было в этом даже нечто благородное, если опустить всякую сомнительную мораль, — всё равно за преступления его предыдущим жертвам светила ровно та же смертная казнь, пусть и менее жестокая. Но ни Дора, ни уж тем более девчонка из Низин, подрабатывающая курьером, подобной смерти не заслуживали.
При виде того, что осталось от двадцатилетней Айдис, Макса не стошнило только благодаря солидному стажу и крепкому желудку. Эта судьба настигла боевиков, обнаруживших труп: одному из них явно потребуется помощь менталиста. Да что там — даже Бэйли, чей отряд снова оказался дежурным, имел зеленоватый оттенок лица.
Окровавленная ванна казалась извращённым подобием витрины в мясной лавке — методично освежеванное и расчлененное тело бедняжки Айдис было аккуратно разложено в мутно-багровой водице; сверху, будто вишенка на блядском кровавом торте, красовалась почти нетронутая голова. Длинные мокрые волосы змеились по голубоватым эмалевым стенкам ванны, липли к мясу, которым стала девушка в руках маньяка, и к лилейно-белым, бескровным щекам с чёткой, будто нарисованной россыпью веснушек. Даже под маской жуткого посмертия легко разглядеть, что Айдис была очень хорошенькой, с правильными чертами лица, роскошными тёмными волосами, фарфоровой кожей и большими голубыми глазами, которые сейчас казались парой мутных стекляшек. И Зверобою, должно быть, тоже понравилось её лицо — иначе с чего бы он отнесся к нему так бережно?
Больной, мать его, ублюдок, чтоб его все демоны Инферно драли.
Однако вместо Зверобоя драть будут их — прямо с утра, когда вместе с бесполезным отчетом о вскрытии и результатами исследования места преступления перед генералом положат свежую газетенку.
Хотелось напиться. Совершенно по-свински, каким-нибудь дешевым пойлом прямо из горла, забыв о всяком воспитании. Выкурить сигариллу с запрещенными травками, улечься на полу перед камином, с котом под боком, и страдать ему в шерсть о собственной бесполезности. А потом выпить ещё — чтобы прекратила уже так невыносимо болеть нога, на этот раз потому, что за последние шесть часов он не присел ни разу.
Карманные часы показывали три ночи, когда Макс добрел до своего дома. В окнах гостиной горел тусклый свет, заставляя отстраненно подумать о том, что неплохо бы настроить время их работы. И только потом, небрежным движением отменив запирающее заклинание на двери, вспомнил о Билле, которого притащил к себе невесть зачем. Ещё и в такое неудачное время. Хочется только расколотить что-нибудь, а придется отвечать на вопросы и хоть как-то реагировать на чужое присутствие.
Как же всё хуево.
Первым, что он узрел, войдя в гостиную, был мелкий Фоули, растянувшийся на ковре во весь свой немалый рост и использующий его кота вместо плюшевого мишки. Вредный и своенравный Бэзил, как ни удивительно, стоически терпел сие блядство — с обычным своим недовольным видом, но тем не менее.
— Отлично, ты сломал моего кота, — вполголоса заметил Макс.
Билл, естественно, не ответил — он знай себе дрых в обнимку с чужим котом. Вокруг него были разложены чертежные инструменты и несколько толстых стопок бумаги, исписанной каллиграфическим почерком и расчерченной какими-то мудреными схемами. (На одной из стопок кверху лапами растянулся Персик, увлеченно охотящийся за своим хвостом.) У Макса в доме всего этого заклинательского добра не водилось, да и Билл уже принарядился в собственную щегольскую одёжку — значит, успел смыться и побывать в своей квартире. И вернулся, пусть до того явно не горел желанием оставаться под чужой крышей.
И правильно сделал, что вернулся. Иначе Макс бы поганца из-под земли достал… разумеется, из принципа, а вовсе даже не из-за какого-то там глупого беспокойства. Это вообще до Бездны странно — беспокоиться о ком-то кроме себя, кота и давно уже выросшего сына, в котором Макс, как и всякий родитель, всегда будет видеть щекастого карапуза. (И плевать, что Калебу скоро стукнет тридцать.)
Билла стоило бы разбудить — нечего дрыхнуть на полу в окружении бумажек и котов, когда в его распоряжении целая комната. Одно только «но»: молчать Билл не умеет, а Макс был отчего-то уверен, что никакой их разговор сейчас добром не кончится. Достаточно вспомнить их милую беседу в его кабинете, которая превратилась в совершенно отвратительную сцену то ли ревности, то ли глупости.
Глянув на него ещё раз, Макс махнул-таки рукой, бросил китель на спинку дивана и, стараясь ступать не слишком громко, направился на кухню. Пить, без всякой закуски, как того хотелось ещё три часа назад. Один из минусов бытия некромантом — нажраться до непотребного состояния, как того хотелось, физически невозможно. Хорошо хоть в доме на такие случаи всегда имелся дешевый виски, который без всяких сожалений и этикета можно пить прямо из горла. Усевшись на стул и вытянув ноющую ногу, Макс призвал бутылку и пепельницу. Закурил, выдыхая струю дыма в освещенное только ночником пространство кухни. Откинулся на спинку стула, на мгновение подумав о том, что стоит приобрести мебель поудобнее, закрыл глаза.