— Стрёмный? Серьезно, Вильгельм?
— Ты так и будешь болтать? — поначалу так мило смутившийся, Билли явно решил вспомнить, что он самая настоящая шельма. Горячая ладонь мучительно медленно заскользила вниз, подбираясь к поясу халата; цепкие пальцы легли на затылок, осторожно массируя; кто бы знал почему, но чувство у Макса было, словно кто-то зарядил ему по башке чугунной сковородкой. Он подался было вперед, но несносный пацан увернулся, с тихим смешком прошептал в самое ухо: — Ну в самом деле… неужто я больше тебе не нравлюсь?
И внезапно почти до боли прикусил мочку. А затем легонько мазнул губами по шее, словно искал местечко, где истерично колотится пульс…
Нет, не так — словно напрашивался быть заёбаным вусмерть вот на этом самом грёбаном месте.
Да что там! Уже напросился и не раз.
— Бесишь, — огрызнулся Макс, в следующий миг сталкивая Билла с колен.
Одарить его недоуменным взглядом тот все же успел, прежде чем оказаться притиснутым к столу. А затем и усаженным на него же — что скрывать, Макс никак не мог прогнать из своего воображения картинку, где Билл отдается ему в кабинете. А за казенной дверью ходят люди, не подозревая, чем занимается их шеф с малолетним сыном старого друга… Картинка, где он стоит на коленях, а его губы (сплошное непотребство, а не губы!) скользят по члену, была ничуть не менее волнующей. Пожалуй, стоит составить список где, как и в какой позе Максу «не нравится» Билли Фоули.
Пояс от халата, развязанный ловкими руками Билла упал, но Максу было уже не до собственного внешнего вида. Куда больше его интересовал чужой, а еще дурацкий вопрос, вертевшийся в голове — какого хуя Билл вообще оделся во всю эту одежку, с кучей пуговиц? Белоснежный пиджак с его плеч он стащил, впиваясь в пухлые губы поцелуем. Наверняка чересчур агрессивно и не так, как стоило бы целовать юного мальчишку. Да только куда там, когда в голове не осталось ни одной связной мысли.
Кажется, он хотел поговорить о безумной ночи, извиниться еще раз…
Хотел — и передумал, стоило только острым ключицам выглянуть из-за ворота наполовину расстегнутой им же самим рубашки. Билл снова упирался ему в грудь, и просто так не разберешь, то ли лаская, то ли снова пытаясь отстранить от себя.
— Что не так, Билл? — неохотно отрываясь от его губ, поинтересовался Макс. Отпускать не стал — казалось чем-то абсолютно невероятным вот так просто взять и выпустить его из своих рук, позволить отдалиться больше, чем на дюйм.
Билл судорожно вздохнул, словно пытаясь прийти в себя, и на выдохе пробормотал:
— Так. То есть нет! То есть… ну… нет, я так не могу, — он принялся остервенело трепать свою без того всклокоченную шевелюру, почему-то косясь в сторону окна. Сигануть решил, что ли? Пришлось на корню давить идиотское желание загородить собой окошко. — Прости, теперь уже я стрёмный… Но мне поговорить надо, — Билл закусил губу и нервно усмехнулся. — Эгертон, я все твои мыслишки насквозь вижу! От «тебе лишь бы попиздеть» до «какого хуя именно сейчас». Ну извини, да только и впрямь надо сейчас…
— Так, стоп, — Макс остановил его, для верности еще и рот накрыл ладонью.
Ненадолго — чтобы успеть наклониться снова, поцеловать, на этот раз медленно, вдумчиво, уже не пытаясь раздеть мальчишку. Проник глубоко, лаская чужой язык и нёбо, обводя ровные зубы, с удовольствием ловя тихий стон. Напоследок прикусил нижнюю губу, и крепко сжал его запястье для надежности, чтобы даже не вздумал деться куда-нибудь.
— Вот теперь можем говорить, — выдал он, как мог уверенно и ровно. — Что случилось, Билл?
— Я случился, — ворчливо отозвался тот, задумчивый и хмурый, ссутулив плечи и нахохлившись эдаким злобным воробушком. — Знаешь, я… я всё думал о том, что ты вчера сказал. Ну, про оборотней, — он с силой растер лицо ладонями, словно пытаясь взбодриться. — Ты ведь наверняка их всех ненавидишь. Понятное дело: то, что с тобой сделали, и впрямь ужасно; и те ребята, конечно, уроды, и я бы сам не прочь порвать их на части… Но ведь они не все такие, правда? Торн и Фэрн никогда бы такого не сделали с живым человеком, точно нет!
Макс чуть заметно поморщился. К волчатам-полуфэйри из свиты Принца Теней он особой любви не питал — и дело даже не в их повышенной мохнатости, просто два одинаковых на морду пакостника могли быть занозой в заднице почище, чем тот же Фоули. (Кто бы сомневался, что эта троица — закадычные дружки!) Казалось, без поганцев-близнецов не обходится ни одна заварушка в Низине. Те, может, и не стали бы мучить живого человека, но от собственной безнаказанности порой наглели сверх всякой меры.
— Я знаю, что не все оборотни такие, — в итоге произнес он, передернув плечами и не вполне понимая, зачем надо было поднимать эту тему здесь и сейчас. — Но всё же мне не особо приятно иметь с ними дело. Сам понимаешь почему.
— Понимаю, — пробормотал Билл, всё так же глядя себе под ноги. — Знаешь, я просто… я думаю, что мой отец — мой родной отец — был оборотень. Нет, не так — я в этом уверен. И я подумал, надо тебе сказать… может, тебе и вовсе будет противно?.. — он сглотнул и поднял на Макса повлажневшие, совершенно несчастные глаза, прежде чем дрогнувшим голосом закончить: — Может, тебе буду противен я?
Макс нахмурился — хорошими новостями подобное признание не назовешь. Внутри словно пружина натянулась, и первым порывом было все же отдернуть руки, отойти подальше и любоваться Билли-шельмой издалека. Но это выдало бы слабость, глупость и малодушие, а ими Макс, как он надеялся, не страдал.
— Это вряд ли, — чуть нервно усмехнулся он, сжимая его руки в своих ладонях. У Билла они красивые, ухоженные, с безумно длинными пальцами, кольцом на левом безымянном и несколькими браслетами, с флером исходящей от них магии. Кроме одного, плетеного кожаного — он наверняка имел скорее личное значение, чем практическое. Красиво, и идет ему безумно, он словно весь соткан из таких вот мелочей — порой дурацких, но любопытных и очень милых.
Макс подцепил его, погладил кожу под ним; закусил губу, прежде чем проговорить:
— Не могу представить, что ты становишься мне противен. Вообще кому бы то ни было. Тем более сейчас ты не оборотень, Билл. И уже никак им не станешь в таком возрасте. Что до отца — мы родителей не выбираем, к сожалению. Я вообще не уверен, что ты прав в своих выводах по поводу родства с мохнатой братией.
— Ну, я сильный. Заметно так сильнее, чем надо. И быстрее. И голодный вечно, ага. И луна на башку давит. И температура у меня заметно выше нормальной, — тут он всем своим видом поспешил выразить возмущение. — Ты бы заметил, если бы лапал меня почаще, знаешь ли!
Макс закатил глаза и покачал головой. Но к себе Билла притянул, обнимая снова — и впрямь горячий, почти как ночью. И снова кажущийся таким хрупким, что впору прятать от чужих глаз и охранять, словно фарфоровую статуэтку. Шести с половиной футов роста, но всё же.
— Иди сюда, — он обхватил чужую талию и запустил пальцы в волосы, прижимая его голову к своему плечу. — Выброси эти глупости из своей красивой головы. По крайней мере до тех пор, пока не начнёшь покрываться шерстью. Ты мог схватить свои… особенности от демонов или фейри. На них ты куда больше похож, кстати. И да, лапать я тебя хочу постоянно, да только ты вечно против.
— Был бы я против — меня бы здесь вообще не стояло, так? — чуть возмущенно фыркнул Билл. — Ну да не очень-то и хотелось! Я, может, тут вообще только ради твоего кота. Бэзил куда милее некоторых там. Он такой клевый, и я подумываю его похитить, знаешь?..
— Э нет, кот идет в комплекте со мной! — возмутился Макс. Еще чего не хватало — Бэзил хоть и вредный как весь некроотдел, но всё равно лучший в мире кот. Как вообще можно жить в доме без котика?
Билл на это смешно фыркнул и уткнулся в плечо. Макс почувствовал его руки под халатом — длинные пальцы пробежались по позвоночнику, вызывая стаю мурашек.
— Ну и что ты делаешь? — на выдохе поинтересовался он, стараясь говорить спокойно.