— Дай напиться.
Макс чуть скривился, однако тут же достал нож, закатал рукав и резанул — глубоко и больно, открывая вену. Кровь полилась в открытый рот, замедлила разложение; ледяные губы жадно присосались к ране, вызывая легкую дрожь отвращения. Наконец, словно вечность спустя, он не выдержал и отнял руку.
— Говори.
— Повелевай.
— Расскажи мне о том, кто убил тебя.
— Охотник. На зверей о двух ногах. Завлекал меня. Истязал меня. Пожирал меня, — зло зашипел дух, всё так же не шевеля мёртвыми губами — хотя тело Уэллса то и дело прошивали судороги. — Охотник. Таков же, как ты. За твоей спиной.
За его спиной были Карим и Френсис, однако Макс понимал — дух не то имеет в виду. Тупые зомби-то любят тумана нагнать, а уж добиться внятного ответа от духа — проще самому сдохнуть.
— Что это значит — таков же, как я?
— Вы избранники. И охотники, — зомби оскалил окровавленные зубы; кожа вокруг бесцветного рта уже начала ссыхаться и трескаться. Пусть труп и усилен кровью некроманта, это не сильно помогало — голодный до плоти и крови дух осушал его шустро и алчно, как пьяница бутылку. — Звери растерзали вас, и вы решили растерзать зверей. Ты остановился после той охоты. Он не может. Он не хочет.
— Я не охочусь на невинных! — рявкнул Макс, выведенный из себя недвусмысленными намеками духа — и это в присутствии двух других некромантов, понятия не имеющих о его расправе над теми зверями.
— Ты идёшь по лисьему следу, — заметил дух; в голосе его прорезалась едва слышная нотка злорадства. Или же Максу просто мерещилось. — Зря. Он тоже захочет лисью шкуру.
Очередная непонятная хрень. Какие, в Бездну, лисы? Ну да ладно, об этом можно потом поразмышлять. Сейчас некогда: труп уже вовсю ссыхается.
— Как мне его остановить?
— Лисья охота. Найди лисицу — найдёшь… охотника. Заплатишь… кровью. Гор-рько пожалееш-шь…
Больше ничего особенного от зомби-духа добиться не удалось. Тот выдал пару относительно толковых фраз, но в основном вещал про лисьи шкуры, безумного охотника и плату кровью, пока не ссохся в уродливую мумию, которую полагалось уничтожить. До Бездны раздражённый и жутко измотанный — всё же зомби выдул из него добрую пинту крови, а основной защитный круг отнял уйму сил, — Макс попросту развеял тело Дарси Уэллса щелчком пальцев.
— Ненавижу блядских духов, — сердито выдохнул он. — Хорошо хоть жертву на него не потратили.
— А мне понравилось, — заявил Френсис, но, очевидно правильно расценив выражение лица как Макса, так и Стальфоде, вроде бы равнодушное, но всё же малость брезгливое, поправился: — В смысле процесс и вот это все… Ай, не берите в голову, я просто никогда не видел, как это делают.
Макс бы вот и дальше не видел. И не участвовал тоже — внутренности сейчас будто ледяной рукой сжимало, чувство было премерзкое. Блядский дух знает, что убийца — один из его ребят, один из тех, кого он отбирал лично, споро выгоняя всяких бездарностей.
Вот же блядь.
Макс нервно потер переносицу, набросил на дверь запирающее покрепче и заглушающее на всякий случай. (Он вообще в них поднаторел в последнее время, правда, по причине куда более приятной, чем расследование дела Зверобоя). Френсис посмотрел на него вопросительно, однако смолчал. Как ни крути, а валять дурака он прекращал тут же, как только дело переходило из разряда «газетная утка» в колонку «полный пиздец».
— Вы двое, — начал Макс, облокачиваясь на металлический стол позади себя — ноги и без больной правой держали его с трудом, — единственные, кому я могу доверять. С тобой, Карим, всё ясно, а ты… В общем, если Зверобоем вдруг окажешься ты, на легкую смерть можешь не надеяться. И если этот разговор выйдет за пределы этих стен — тоже.
— Ничего так доверие, — нервно хмыкнул Френсис, но угрозой впечатлился.
— Уж какое есть. Во-первых, мне нужны все — все, Мюррей! — возможные нюансы относительно ментальных допросов внутри полиции. Убийца — кто-то из наших, и я хочу выяснить, кто это, ибо мне пиздец как надоел Зверобой и его выходки.
— Кому ж он не надоел? — вздохнул Френсис, отбросив со лба длинные волосы. — Сделаю. Но сначала ещё одну штуку проверю до конца — и, может, выйдет сузить круг подозреваемых.
Макс кивнул, решив пока не вникать в подробности. Пацан умный, если что-то задумал — либо сам разберётся, либо попросит помощи. Да и хватало покуда пищи для размышлений.
— Закончишь тут сам?
— Конечно, шеф. Ты иди пожри чего-нибудь, а ещё лучше — спать завались. Не то шельма твоя останется вдовушкой!
Ну конечно: едва воспылаешь к белобрысому поганцу чуть не отцовской любовью, он тут же ляпнет какую-нибудь херню.
— Никаких вариантов? — меланхолично поинтересовался Карим, когда они вышли из морга и направились к лестнице, ведущей прямиком в некроотдел.
— Никаких, — сокрушённо отозвался Макс. — Вернее, подозреваю сразу всех. Сам понимаешь, мы, некросы — все сплошь отморозки, склонные к жестокости и убийствам. Ну, может, кроме тебя.
Карим с лёгкой тенью недоумения на лице оглядел пустующий сейчас холл. И даже зачем-то принюхался.
— Я тоже склонен. Просто… меньше других.
— Чего ты нервный какой-то?
— Смертью пахнет, — выдохнул он, как-то подозрительно щурясь. — Ты не ждал гостей?
Макс помотал головой и продолжил путь. Карим всегда был со странностями — и почти никогда эти странности не объяснял. Да сейчас и не до них: дотащиться бы уже до кабинета и опрокинуть бокальчик-другой, чтобы удержаться на ногах.
— Похититель младенцев! — грозно возвестил Билл, едва Макс переступил порог. Несносный пацан нагло развалился в его кресле, размахивал свёрнутой в трубочку газетенкой, будто жезлом, и явно старался не захохотать в голос. — Я развожусь с тобой!
— Нет, я давно подозревал, что тебе в лучшем случае двенадцать, — лениво заметил Макс, которому вот сейчас было совсем не до статеек. — Но с младенцем уже перебор.
Но Биллу был рад, несмотря ни на что, — от одного его вида на душе сделалось как-то спокойнее. Он ведь здесь, живой и здоровый, а значит, жутковатые воспоминания о так похожем на него убитом мальчишке можно запрятать поглубже.
Он прошел к своему столу, довольно бесцеремонно вытащил Билли из своего кресла, не забыв незаметно скользнуть ладонью по его бедру (по крайне мере, он надеялся, что незаметно), уселся с тяжелым вздохом и тут же закурил, прикрывая глаза.
Как же он устал, о боги и богини.
— Билл — Карим, Карим — Билл. Знакомьтесь, детки, я пока сделаю вид, что ещё жив.
— Боги, Макс, тобой как пол вытерли, — проворчал Билл, не скрывая беспокойства, и повернулся к Кариму. — Эй, приятель, это ты его так?..
Он не договорил: «приятель» вдруг схватил его за ворот пиджака и бесцеремонно подтащил поближе к окну, будто желая рассмотреть на свету. Билл успел метнуть на Макса беспомощно-озадаченный взгляд, прежде чем Карим испуганно выдохнул:
— Ты умираешь.
Сердце словно замерло, а страх, пробежавший по телу, оказался таким сильным, что язык онемел. Его самого будто парализовало.
— Карим… — хрипло позвал Макс, с трудом справившись с собой и с желанием прямо сейчас подтащить Билли к себе, начать осматривать, отправить к лекарям. Сделать всё что угодно, потому как любимчик Джердиса никогда и ничего не говорит просто так. — Объяснись, сделай милость.
Билл, очевидно, от объяснений тоже не отказался бы, хотя и сам испугался немало — он отцепил от себя чужие пальцы, отошел от Карима спешно, безопасным для себя местом сочтя подлокотник Максова кресла, на который опустился. И хорошо — так до него можно было дотронуться и убедиться, что прямо сейчас он точно жив.
— Он умирает, — только и смог выдавить Карим, судорожно трущий виски, — смертью пахнет. Я за двадцать ярдов почуял.
Тут Билл наконец-то отмер.
— Э-э… нет, — выдал он, нервно взъерошив волосы. — Точно нет. Я бы знал. И целитель мой тоже знал бы, он меня латал недавно.
— Целитель? Ты болеешь? Или с тобой что-то произошло?