— Билли! — десяток ступенек вниз Макс преодолел в считанные секунды, сам чуть не свалился и упал на колени перед ним, лежащим на ковре и корчащимся в судорогах. — Билли, детка, эй, посмотри на меня!
Из самого Макса целитель был так себе, но кое-что он всё же мог. Заставив себя собраться с мыслями, он наспех сплел диагностирующее заклинание. Сломать себе Билли ничего не сломал, но боль испытывал такую, что лучше бы ему прямо сейчас потерять сознание. Или нет?..
С ним что-то происходит. Что-то страшное, жуткое и опасное, и объяснения этому Макс не знал.
— Больно, — кое-как выдавил Билл, всхлипывая и прижимая к горлу трясущуюся ладонь; короткие ногти заскребли по шее и ключицам, до крови раздирая кожу. Пришлось схватить его запястья и удержать силком. — Больно, Макс, я… я…
— Что, Билли? — его и самого уже колотило немногим меньше, и вместе с тем ужас — эмоция, как-то совсем несвойственная коммандерам-некромантам, — буквально сковывал по рукам и ногам. — Что с тобой такое, ради всех богов?..
Билл, кажется, хотел ответить. Но не смог — тело его выгнулось в судороге, с губ сорвался болезненный стон. Жутко захрустели кости и суставы. Максу, каких-то пару минут назад мнившему себя привычным ко всякому дерьму, стало страшно до дурноты. Не столько от душераздирающего зрелища и кошмарных звуков, сколько от непонимания — как помочь Билли, как избавить его от зверской боли?.. Страшно, боги, как никогда в жизни. Никогда ещё такого не было — даже на кишащих нежитью улицах Иленгарда; даже в вязкой паутине кошмаров, лишающих рассудка; даже в лапах у тех ублюдков-оборотней…
Билли сморгнул слёзы, уставился в потолок; глаза его широко распахнулись, уже не тёмно-серые, но тёмно-жёлтые, прозрачные, как янтарь. Нелюдские. Звериные.
Картинка наконец-то сложилась, только вот легче не стало.
Желание тут же отдернуть руки Макс погасил быстро. Оно неуместно сейчас, да и это всё ещё Билли, его Билли, которому больно, который в двадцать шесть вздумал перекинуться…
Невозможно. И смертельно опасно. Да он уже всё равно что мертв. Но этого Макс не мог допустить! Никак, никогда, ни при каких условиях, обратись Билл хоть в грифона, дракона, василиска… в кого угодно!
Он собрался, заставил себя снова стать коммандером — взрослым, серьезным и быстро соображающим в любой ситуации.
— Билли, детка, посмотри на меня, послушай меня, — Макс наклонился совсем низко, обхватил его лицо ладонями, постарался говорить четко. — Я наложу проклятье онемения. Не сопротивляйся, хорошо? Мне нужно несколько минут, чтобы найти того, кто поможет. Потерпишь?
Билли с трудом, но всё же кивнул, выдохнул сорванно, зажмурился, ожидая, когда его настигнет обещанное проклятие.
— Умница, — скорее для себя, чем для него, произнёс Макс, уже не спешно, но четко и выверено сплетая нужное заклинание.
Он не мог позволить себе ошибиться, а ещё собирался вложить прорву силы — Билли, пусть и не до конца, но всё же оборотень. На них всё действует слабее, чем на простых людей. Проклятье с легким мерцанием опустилось на тело Билли, заставило его замереть, он только моргать мог, беспомощно глядя на Макса.
— Всё хорошо, всё будет хорошо, — пообещал ему Макс, потянувшись за амулетом. Не Мэйра звать, а Найри с его волчатами. Они должны знать, что делать. Должны же?
— Билл обращается. Помоги нам.
К счастью — и к удивлению, — ответ пришёл буквально через какой-то десяток секунд.
«Две минуты».
Принц Теней не обманул. Макс только и успел, что снять все защитные заклинания с дома, прежде чем дверь распахнулась, вместе с промозглым весенним воздухом впуская волчат Найри.
— Второй этаж! — выпалил он зачем-то, не сразу додумавшись, что Торн и Фэрн найдут сами.
Одинаковые с лица засранцы только зыркнули на него исподлобья, прежде чем столь же дружно зашагать по лестнице — вернее, почти взлететь по ней, легко перемахивая через две-три ступеньки. Макс поспешил за ними.
— Блядь-блядь-блядь, — скороговоркой забормотал один из волчат, плюхаясь рядом с Биллом и без усилий затаскивая его к себе на колени. — Билли, кретин, ну что ж тебе на жопе ровно не сиделось?..
— Что с моим Билли?! — рыкнул Макс, с трудом уговорив себя не наброситься на ублюденыша.
Они помогут, должны помочь, Найри бы не послал их просто так, а значит, убивать их нельзя. Нельзя! Ничего делать нельзя, только терпеть присутствие этих блохоловок у себя дома и верить, что с Билли всё будет хорошо.
— А ты у нас совсем слепой? — ядовито поинтересовались в ответ.
— Я, блядь, вижу, что мой парень подыхает, так что конкретнее, мать твою блохастую!
— Всё очень плохо, — обронил второй, опустившись рядом с ними на одно колено.
— Это не очень плохо, Торн, это полный пиздец! Блин, ну я тебе говорил — Фоули перестарок, давай его спиздим отсюда, не надо ему тут с этим!..
— Найри не велел, — меланхолично возразил Торн. — Да и толку? Пришлось бы объяснять. Бедняга только бы извёлся весь, а ему это вредно…
— А щас ему зашибись, по-твоему?! — рявкнул Фэрн, обхватывая и прижимая к себе трясущееся тело Билли, будто тот вообще ничего не весил. И снова кинул взгляд на Макса — злобный, почти ненавидящий. — Не сможет он нормально перекинуться! Не сможет! Спасибо вот этому уёбку!
— Да я-то в чём виноват? — возмутился Макс, с затаённым ужасом думая — а вдруг и впрямь в чём-то да виноват.
По всему выходило, что да, виноват. Ответ здесь не особо нужен, как и невероятный интеллект. Билл боится. Глупо и, мать его так, понятно боится, что Макс его отвергнет. Сей факт молотом ударил по голове; всё спокойствие, без того хлипкое, смёл в доли секунды. Хотелось убивать, орать, а прежде всего — бросаться убеждать Билли, что ничего такого не случится, Макс же так привязался к нему…
Ещё бы убедить в этом самого себя.
— В том, что не помер вовремя, сраный ты расист, — пробормотал Торн, подтверждая чудовищную догадку.
Его брат, укачивая Билла как ребёнка, ласково забормотал:
— Билли, детка, брось мне эту херню, а? Давай, выпусти, выпусти, выпусти живо, кому сказал! Хер с ним, с этим некросом, на нём свет клином не сошёлся, мы тебе нового парня найдём!..
— Ты не помогаешь, брат.
— Заткнись! Ну же, Билли… давай, давай, мать твою, отпускай зверя. Это не болезнь, не уродство, незачем душить зверя. Он твой друг, он хороший, он… — отвлекшись от натужно-истеричного воркования, Фэрн дико вытаращился на своего немногословного близнеца. — Торн, чуешь кого? Пахнет не как еда, хищный вроде…
— Не волк.
— Да понятно! Кот же, да? — с надеждой предположил он. — Он всяко кот, ну кот же, ну… правда?.. Горный лев, ягуар, да хотя бы долбаный ирбис, только бы покрупнее…
— Не кот, — мотнул головой Торн, отбрасывая с глаз длинные чёрные волосы. Опустил голову, прижался ухом к часто вздымающейся груди Билла, по-звериному провёл носом вверх, к исцарапанной шее. Выпачкал длинные белые пальцы в его крови, медленно облизал. — Похоже, но он скорее… Ох, Бездна, ну почему лиса?!
— Лиса? — переспросил Фэрн чуть не фальцетом. И тут же судорожно закусил задрожавшую губу. — Блин, да за что ему такое?! Да там же три стоуна веса, ну четыре максимум! А в пацане все пятнадцать! Грёбаный ты ж!..
— Фэрн.
Тот замолк, прикрыл горящие зверским огнём глаза, глубоко вдохнул пару раз. А затем поднялся, всё так же держа Билла крепко прижатым к груди, и окинул Макса холодным взглядом.
— По-хорошему не выйдет, так что оттащу его в подвал и буду по-плохому. Ты, трупоёб, в ту сторону даже не дышишь. Торн, проследи.
И, не дожидаясь ответа, зверско-фейский гадёныш поволок его Билли вниз по лестнице. Гадёныш номер два же преградил Максу путь, не давая кинуться следом.
— Пусти, блядь, — угрожающе зашипел он.
— Не пущу. Нахер ты там не сдался, некрос, — возразили ему, упершись обманчиво хрупкой ладонью в грудь.
— Это мой дом и мой Билл. Пусти по-хорошему, волчонок.
Торн смерил его испытующим взглядом, прежде чем наконец заговорить: