Проверка убедила Лисянского, что существовавшие в то время карты изобилуют многими ошибками. На английских картах того времени под 46°37′ южной широты и 58°15′ западной долготы изображался остров Пенис Дюдозе. Лисянский считает его несуществующим. Он также сомневается в существовании небольшого островка, который английские картографы помещали под 56°05′ южной широты и 62° западной долготы, так как, проходя на близком расстоянии, он не приметил никаких признаков земли.
«Вот тебе и Британия, владычица морей, — подумал Лисянский, — а карты недостоверны, путают мореходов».
Свои наблюдения и выводы он зафиксировал в корабельном журнале. Возможно, в этих местах по его следам пойдут капитаны, потерпят бедствие, будут надеяться добраться до спасительного острова, а его и в помине нет.
Южнее мыса Горн корабли были окружены петрестями — морскими буревестниками, пингвинами и морскими ласточками. В море, как гуси, плавали альбатросы, моряки иногда ловили их удочками, откармливали и употребляли в пищу.
Несмотря на хмарь и непогоду, от внимательного взора командира «Невы» не ускользают и диковинные представители фауны, воздушной среды океанских просторов: «В продолжение всего шторма нам сопутствовала птица величиной с гусенка, похожая издали на альбатроса. Голова у ней толстая, шея короткая, хвост клином; верхняя часть крыльев, голова, хвост и нос черные. По отношению к голове нос слишком длинен, на конце с желтоватой шишкой. Спина с черноватыми пятнами. Нижняя часть крыльев белая, с черными полосами по концам». Так рельефно отобразил в своем дневнике Лисянский исполинского буревестника — костолома.
Первый день марта принес улучшение погоды. Ветер несколько стих, небо прояснилось, временами наступали ясные дни, и, появляясь изредка, скупое солнце ласкало лица моряков. Удача сопутствовала вояжу почти две недели первого месяца весны, не штормило, противные ветры были легкими и быстро сменялись попутными восточными и юго-восточными.
В день весеннего равноденствия шлюпы вышли в Тихий океан. Щурясь от солнца, на шканцы вышел штурман:
— Поздравляю вас, господа, мы первые из россиян пересекли меридиан мыса Горн и перешли из Атлантического в Тихий океан.
Однако потом опять задули противные ветры. «Корабль «Нева», во время своего двадцатичетырехдневного плавания от земли Штатов до мыса Виктории, подвинулся к востоку только на 40 миль по долготе, — приметил Лисянский, — из наблюдений же, сделанных в разные дни, было видно, что течение влекло нас иногда к югу и западу, а иногда к северу и востоку. Словом, мыс Горн такое место, где случайно можно повстречаться с плохим и хорошим, с обстоятельствами, могущими содействовать успешному плаванию или препятствующими этому…»
После полуночи находившие беспрерывной чередой шквалы заставили лечь в дрейф. Лисянский не сходил с мостика, напряженно всматриваясь вперед. По расчетам скоро должен появиться остров Святой Пасхи…
День 25 марта оказался несчастливым. Накануне усилился северо-восточный ветер, запасмурело, пошел мелкий дождь. После полудня плотный туман скрыл все вокруг. С наступлением ночи мгла окутала «Неву» непроницаемой завесой. Командир приказал подобрать марсели и брамсели. Судно уменьшило ход. К рассвету туман пропал, но исчезла и «Надежда». «Нева» осталась в одиночестве.
«…Мы остались одни в самом неприязненном климате, отдаленные от обитаемых мест и не имея никакой другой помощи, кроме той, какую могли сами себе подать», — отметил Лисянский.
Сделав несколько галсов в поисках товарища, он решил идти к условленному месту. К вечеру на вантах вдруг появились небольшие птицы, похожие на голубей.
— Сии пичужки верный признак близости суши, Василий Николаевич, — пояснил командир зевавшему на вахте Верху…
С утра 16 апреля горизонт заволокло низкими облаками, но командир не уходил вниз. Сколько раз перечитывал он впечатления Кука и Лаперуза об этом загадочном клочке суши, затерянном среди океанских просторов. Сейчас невольно прибавлялось собственное чувство тревожно-радостного ожидания встречи с первым обитаемым местом в акваториях Великого океана. Предвкушение неведомых впечатлений сильно волновало. «Нева» впервые следовала самостоятельно, не считая небольшого плавания в Северном море. Наступила первая проверка на деле его капитанской выучки. А кроме того, судьба дарила ему встречу с грезами далекой юности.