Глава 1. Демиан
Три года спустя...
Разноцветные пятна света играют на белом платье Джины — солнце преломляется в витражах, расцвечивая комнату всеми оттенками радуги. Смотрю, как сестра мечется между зеркалом и пуфиком, путаясь в этих бесконечных слоях кружева и фатина. Столько тюля, что можно палатку разбить. Но даже в этом свадебном великолепии она все равно та же заноза в заднице, которую я опекал с детства.
— Гребанные шпильки! — Джина плюхается на пуф и сдирает туфли. — Какой идиот придумал жениться в двенадцатисантиметровых каблуках?
— Да иди босиком, — усмехаюсь, протягивая ей руку. — Рой будет в восторге от такого бунта. Может, и сам ботинки скинет.
— Заткнись и лучше помоги, — она показывает язык и поворачивается спиной. — Эти пуговицы — орудие пыток.
Разбираюсь с микроскопическими застежками на спине, думая о том, какой поворот выкинула жизнь. Рой — мой зять. Ненавидел его раньше, реально ненавидел. А теперь доверяю ему самое ценное, что у меня есть.
В дверь стучат, и в проеме появляется мама с коробкой. Она сильно похудела за последний год, но глаза горят тем живым светом, который я помню с детства. Три года назад она вернулась к нам. Я месяцами не разговаривал с ней — не мог простить, что бросила нас с Джиной. Сейчас уже легче.
— Ещё один подарок принесли, — мама ставит коробку у стены. — Мама Роя просто в экстазе от новостей.
— Да они издеваются! — стонет Джина. — Вчера этот допотопный сервиз, позавчера картина какого-то мертвого гения. Что сегодня? Бриллиантовая диадема?
— Просто они счастливы, — мама поправляет складку на платье. — Особенно после того, как узнали о малыше.
Джина машинально кладет ладонь на живот. Три месяца — почти ничего не видно, но она уже светится этим особым "беременным" светом. Материнство ей идет, даже слишком.
— Страшно? — спрашиваю, садясь рядом на пуф.
— Есть такое, — Джина закусывает губу. — Как думаешь, я справлюсь? Ну, с ребенком, семьей... всем этим?
— Эй, — поворачиваю ее к себе. — Уже справляешься лучше большинства. Тот факт, что ты вообще об этом задумываешься, говорит о многом. Мудакам-родителям обычно похер.
Перед глазами встает отец — обдолбанный, с трясущимися руками. Год назад его нашли в дешевом мотеле с иглой в руке. Передоз. Классический финал для наркомана. Джина рыдала на похоронах как ребенок.
— Иногда скучаю по нему, — тихо говорит она, будто читая мои мысли. — По тому папе, который был до всего этого дерьма. Помнишь, как он учил нас рыбачить?
— Помню, — киваю, глядя в пол. — И как гонял нас на великах. И эти дурацкие шалаши на заднем дворе.
Мама подходит и обнимает Джину:
— Сегодня нужно думать только о хорошем. О будущем.
— Да, — сестра утыкается мне в плечо. — Спасибо, что всегда был рядом. Даже когда я вела себя как конченная стерва.
— Ты и сейчас та еще стерва, — треплю ее по волосам, чувствуя, как она от возмущения дергается. — Но ты моя стерва.
Время летит, и вот мы уже стоим у дверей в зал. Джина замирает перед зеркалом, теребя букет из каких-то белых цветов — и я клянусь, никогда не видел ее такой неуверенной.
Двойные двери распахнуты настежь. Протягиваю Джине руку — она вцепляется в нее так, что я чувствую, как хрустят кости. Перед нами целое море лиц. Фил, Тео и Вин сидят в первом ряду — три придурка в одинаковых костюмах и бабочках.
Бабушка Роя что-то тараторит соседке, не затыкаясь ни на секунду. Его отец уже навеселе и пытается незаметно поправить сползший набок галстук. Рой стоит у алтаря весь на нервах — дергает рукав пиджака, переминается с ноги на ногу. Но как только он замечает Джину, его лицо расцветает улыбкой, перед которой меркнет даже моя ненависть к публичным проявлениям чувств.
Передаю руку сестры в его ладонь:
— Не заставляй меня жалеть об этом, — говорю достаточно тихо, чтобы никто, кроме него, не услышал.
— Никогда, — он сжимает ее пальцы.
Отхожу в сторону и наблюдаю за церемонией. Эти двое смотрят друг на друга так, будто в зале больше никого нет. Даже священник как будто лишний.
— Согласна ли ты... — начинает он свою речь.
— Да! — выпаливает Джина, даже не дав ему закончить.
По залу прокатывается смешок. Рой надевает ей кольцо, и его руки дрожат так, что я почти жду, когда эта хреновина покатится по полу. Джина надевает ему простое золотое кольцо, которое смотрится на нем странно уместно.
— Объявляю вас мужем и женой!
Они целуются, и зал взрывается аплодисментами. Аплодирую вместе со всеми, ловя себя на том, что на лице расплывается идиотская улыбка. Моя маленькая заноза в заднице. Теперь замужем и скоро станет матерью. Когда она успела вырасти? Вроде вчера только таскала за собой этого облезлого зайца с идиотской улыбкой. А сегодня уже стоит в белом платье, сияя от счастья.