Сжимаю чашку так крепко, что боюсь раздавить её в руке.
— Зато я точно знаю, что она не была такой, как ты. Тупой куклой, которая дышать не может без богатства и статуса.
Лицо Авроры искажается злобой. Её нарисованная идеальность трескается, показывая настоящую сущность.
— Ах ты дрянь мелкая! Кем бы ты была без Хэдвига? Никем!
— А кем бы была ты? — подхожу ближе, чувствуя, как адреналин несёт меня вперёд. — Нашла бы другого папика? Или вспомнила свои слова про то, что именно твой отец помог Хэдвигу добиться всего? Но вот незадача — теперь-то он продвигает честный бизнес. А знаешь, почему? Чтобы заслужить моё одобрение, милая мачеха.
Аврора замахивается, но я перехватываю её запястье на полпути к моему лицу.
— Не советую, — цежу сквозь зубы. — Папочка не обрадуется, если узнает, что его любимая жёнушка распускает руки.
— Ты... — она задыхается от ярости, — ты просто заносчивая дрянь!
— А ты — дешёвка в дорогой упаковке. И мы обе это знаем.
Она отшатывается, в глазах мелькает что-то похожее на страх. Наконец-то. Я уже почти чувствую вкус победы, когда дверь с грохотом распахивается.
Леон влетает на кухню, растрёпанный и запыхавшийся. Его обычная собранность испарилась — рубашка помята, волосы дыбом, на лице тревога.
— Алиса позвонила, — он тяжело дышит. — Сказала, тут какая-то херня творится.
Конечно. Наша горничная всегда обожала Леона. Вполне логично, что она первым делом настучала ему.
— Смотрите-ка, кто пожаловал защищать честь родной мамочки, — скрещиваю руки на груди. — Как мило.
Леон переводит взгляд с меня на Аврору и обратно.
— Что здесь происходит?
— Твоя сестрица совсем берега попутала, — Аврора картинно поправляет волосы. — Хамит, дерзит, ведёт себя отвратительно. Никакого уважения.
— Уважения ей не хватает, — закатываю глаза. — К чему? К твоему таланту тратить деньги Клауса?
— Мелисса, — голос Леона становится жёстче. — Хватит.
Вот оно. Что-то внутри обрывается. Конечно, он на её стороне. Кровь не водица.
— Да пошли вы оба, — разворачиваюсь к выходу. — Достали со своими играми в идеальную семейку.
— Ты драматизируешь, — Леон преграждает мне путь. — Отец просто хочет...
— Защитить меня? — обрываю его. — Не стоит мне напоминать об этом.
Аврора издаёт презрительный смешок.
— Ты просто неблагодарная избалованная девчонка. Хэдвиг дал тебе всё...
— Заткнись! — мой крик отражается от стен. — Он ничего мне не дал! Только отнял. Друзей, свободу, образование... Моих настоящих родителей, которые хотя бы любили меня!
Леон хватает меня за плечи, удерживая на месте.
— Эй, принцесса. Давай без истерик. Остынь.
Как ни странно, его прикосновение немного успокаивает. В его глазах читается искреннее беспокойство. Не осуждение, не злость — тревога вперемешку с нежностью. Он правда волнуется.
— Помнишь, как мы с Лукой таскали тебя в парк аттракционов? — тихо спрашивает он. — Ты визжала как ненормальная на этих чёртовых американских горках, а потом требовала ещё раз.
Невольно улыбаюсь. Эти воспоминания — из другой жизни. Но они настоящие.
— Тогда всё было проще, — вздыхаю, чувствуя, как злость отступает, уступая место усталости. — Мы просто были детьми, которые веселились вместе.
— Мы всё ещё семья, — Леон приподнимает мой подбородок, заглядывая в глаза. — Что бы ни случилось, ты остаёшься моей сестрой.
— Семья не держит друг друга взаперти, — качаю головой. — Не заставляет жить по сценарию.
Аврора театрально вздыхает:
— Боже, опять одно и то же. Может, хватит этого нытья?
— Мам, — Леон бросает на неё предупреждающий взгляд. — Сейчас не время.
Он уводит меня в гостиную, подальше от этой фурии в дизайнерском костюме.
— Я тоже не в восторге от всего этого, — признаётся, когда мы остаёмся одни. — От этих секретов, постоянного контроля... Но отец не со зла всё это делает.
— А с чего тогда? — падаю в кресло, подтягивая колени к груди. — Почему нельзя просто... жить?
Леон садится рядом, устало трёт лицо руками.
— Всё сложнее, чем кажется, принцесса.
— Ты что-то знаешь, — прищуриваюсь, внимательно изучая его лицо. — Что на самом деле происходит, Леон?
Он отводит взгляд. Этого достаточно для ответа.
— Не могу рассказать. Прости.
— Круто, — горько усмехаюсь. — Хотя бы честно.
— Послушай, — он берёт мои руки в свои, — я всегда буду на твоей стороне. Но есть вещи... некоторые тайны лучше не трогать.