Ветер крепчал, задувая сквозь прутья клетки. Увядшие лепестки разбегались кто куда, словно муравьи, потерявшие свой муравейник. Впереди показались два косых острых камня, упавшие миллион лет назад друг на друга, и принявшие форму стрельчатой арки, куда, видимо, они все и направлялись. Вокруг тропы постепенно появились деревянные столбики с устрашающими и оберегающими амулетами – насаженные черепа мелких зверюшек, обмотанные кожей деревянные символы и древние хитросплетённые знаки из трав, ветвей и перьев. Громыхали на ветру россыпи ракушек и камушков, растянутые то тут, то там между редкими сухими кустами и мелкими деревцами. Она видела множество нарисованных на камнях знаков: вот знак опасности – раскрытая ладонь с глазом по центру. А вот знак духов – три вертикальные линии, танцующие, как языки пламени, а вот ещё знакомый знак оберега от зла – круг с жирной точкой по центру. И их, последних, больше. Интересно, от чего они оберегают здесь? Или от кого?
Жрец остановился перед нерукотворной аркой из древних камней.
– О, великие духи гор! Мы пришли в вашу обитель с прошением и подаянием! – начал он нараспев, разведя руки в стороны. – Наш род страдает от засухи! Молим вас о прощении – если разгневали, о снисхождении – если поступали неразумно, о доброте – если совершали мы зло. Даруйте дождь нашим посевам, воду засохшим рекам и озёрам, жизнь нашему роду!
– Примите нашу жертву! Примите нашу жертву! Примите нашу жертву-у-у!!! – хором завопили люди. Музыканты ударили торжественный гимн.
И вот только сейчас до неё, наконец, стал постепенно доходить весь ужас происходящего. Упал тяжёлым грузом страх, от чего свело внутренности и похолодело внутри. Ни на самой церемонии в деревне, ни в течение двух дней восхождения она не чувствовала ничего, кроме раздражения, усталости и отрешённости, снисходительно поглядывая на людей, которые не ведали что творили, и, по её разумению, находились в большом невежестве.
Внутри подымалась волна паники.
Жрец глянул ей в глаза и усмехнулся. Да, вот теперь то, что надо! Она, наконец, поняла, что к чему. Это хорошо!
Дверь клетки открыли и вытащили Сонью под руки, уложив на землю. Венок соскочил с головы, но кто-то поднял его и нахлобучил обратно. Ноги сначала вообще не слушались; она едва умудрилась встать, держась за дверцу клетки, чтобы не упасть. При этом её трясло со страху, как телёнка перед забоем. Аж зубы стучали.
– В обитель духов гор могу зайти только я и жертва. Больше никто! – напомнил Жрец. Он обнял Сонью за талию и повёл к арке, за которой проглядывался чернеющий вход в пещеру, означающий конец этому длинному горному пути. Оставшиеся снаружи встали полукругом в ожидании, отрезав возможность побега.
Выглядели они как жених и невеста в неравном браке: согбенный старец и молодая красивая восемнадцатилетняя дева, в нарядных белых одеждах и цветах, идущие под венец – арку из двух древних камней, печально склонившихся над ними. Этот образ в любом другом случае рассмешил бы её до упаду, но сейчас вовсе было не смешно. Неизвестность страшила. Что он собирается делать в пещере? Убить её? Как? Чем? Или бросить в чертогах гор, в тёмных подземных коридорах умирать от жажды и голода?
Они подходили всё ближе. Страх парализовал разум. Всегда находчивая Сонья, всегда смышлёная Сонья, хитрая как лиса, быстрая, как ветер – сейчас уныло брела на поводу у дряхлого старика к своей гибели, и не могла ничего с собой поделать. Она словно отлетела и смотрела на себя откуда-то со стороны, а её тело само передвигало ноги и выполняло чужие указания. Какое-то странное раздвоение, коего она раньше не ощущала – разум отдельно от тела. Наверно так бывает в момент смерти?
Жрец поднял у входа в пещеру факел и зажёг его. Своды озарились тёплым дрожащим светом. «Жених» повёл свою «невесту» за талию дальше в лоно горы. Тень от пещеры накрыла их и поглотила.
Вообще не предпринимая никаких попыток спастись, Сонья продолжала идти на поводу у старика. Прямо наваждение нашло на неё. Не отрывая испуганных глаз от густой темноты впереди, она шла, шурша белым платьем, безропотно, а сознание, где-то внутри её головы билось, как дикая белая птица о прутья клетки.
Пещерный коридор уводил вглубь и вниз, виляя в разные стороны, иногда разветвляясь на два, а то и на три других прохода. Сонья вообще уже не понимала, где она находится. Жрец же безошибочно выбирал путь, уверенно сворачивая то в один проход, то в другой, ни разу не засомневавшись.