– Говорят так.
– А что еще говорят?..
– Говорят, лед станет на Дону и Буденный ударит. Возьмет Ростов…
***«Волхв» и «вспомогач» набрали воды, поменялись местами и отправились назад, уже на запад. Большевиков еще не было, но и «добровольцев» – тоже. К тому же оказалось, что морской бронепоезд, уходя, разрушил выходную стрелку – выполнил-таки приказ…
Станция была совершенно пуста – в отсутствии власти все разошлись по домам. Данилин велел своим казакам найти хоть кого-то…
Надо было идти все же к Ростову, не слушать путейца.
В опустевшем здании станции Андрей почитал расписание поездов за 1917 год, взглянул на карту.
Сейчас они тут… Ветка на Синельниково перебита, на Ростов – забита… Вот ветка на юг, на Мариуполь… А это что такое?.. Андрей не поверил своим глазам: да что за леший…
Он достал из планшетки свою карту-трехверстовку, стал сверяться по ней… Ну конечно же: карта у него старинная, 1898 года издания… Да и ту с трудом достал: кому пришло бы в голову три года назад, что тут, в глубине империи будут вестись боевые действия…
Прежний хозяин карту правил: перышком провел линию от Волновахи к западу, к ветке из Харькова в Крым. Андрей счел это помаркой, поставленной по неаккуратности. Но нет же! Об этом свидетельствовала большая карта в зале ожидания. Волноваха была узловой станцией – с нее тоже вела тоненькая веточка на запад. Неужели спасены?
Андрей заспешил к бронепоезду. На перроне ему встретились казаки. Они так никого и не нашли, но это было уже совсем неважно. Впрочем нет, кого-то-то они все же нашли…
– Ваше Высокоблагородие! Господин Андрей Михайлович! Не откажите! Дозвольте лошадок забрать?..
– Каких еще лошадок?..
Оказалось, что между пакгаузами нашли брошенный состав с лошадьми. Видно везли на фронт, да недовезли. А дострелить – рука не поднялась. Двенадцать вагонов, если в каждом по четыре лошадки – так на весь экипаж хватит, включая машинистов, да еще и останется.
– Делайте, что хотите… Но ждать не буду…
***Пришлось все же немного вернуться назад, съехать на едва заметную боковую ветку, но скоро состав вышел на магистраль, и мчался к югу хоть и не на всех парах, но довольно быстро.
Андрей ехал в будке паровоза, смотрел вперед, думал, вспоминал разговор с путейцем…
Какой год он на войне? Начал в четырнадцатом, а сейчас уже двадцатый… Конечно, не все время был на фронте, наоборот, самый беспокойный, семнадцатый провел дома, с семьей. Почти целый год…
Но все же шестой год войны. Российская империя постоянно воевала, но последние кампании были короткими. Андрей принялся вспоминать курс истории: последняя русско-турецкая война была менее года, полтора года – русско-японская…
Как же он устал на войне. Нет, надо отдохнуть. Выбраться к жене, к детям… Придумать план… И что, снова в бой?..
Как жаль, что война – не шахматная партия, где можно смахнуть фигуры с доски, смешать белых и черных, красных и опять же белых. Признать свое поражение и сыграть сызнова, ва-банк. Не позволят раз проигравшим снова сесть за доску, поднять голову. Попытаются не позволить, по крайней мере.
Но ничего, ничего…
Внезапно Андрей словно очнулся: прав был путеец, тысячу раз прав. Ему бы не стрелки переводить, а пойти в философы. Был бы куда получше Розанова. В самом деле: пока последний побежденный не умрет – будет думать о реванше, будоражить призраков, готовить восстания…
А кто будет побежден, иллюзий уже не оставалось.
…Непонятно как в неудобной паровозной будке, под стук колес да среди дня Андрей заснул.
***– А?..
– Говорю: приехали. Волноваха.
Андрей протер глаза. Удивительно: такой короткий сон, а усталость отступила.
Над станцией висел тяжелый и густой дым. Что-то за ней то и дело взрывалось. Здесь некогда была артиллерийская база Вооруженных сил Юга России, и, возможно, именно она сейчас шла дымом…
На перроне встречали – без цветов, без оркестра и даже с неким неудовольствием: принесло же кого-то…
– Переводите стрелку на Токмак… – приказал Андрей.
– Воевать с Махно идете?..
– Что?..
– Что слышали. В Розовке – махновцы.
– Это далеко?..
– Верст сорок по прямой.
Да что же это такое? Донецкий бассейна держал Андрея цепко, словно в паутине.
Прорваться? Махновцы, насколько знал Андрей, не шибко привязывались к железнодорожному полотну, предпочитая быстрые рейды по пересеченной местности. Но уверенности уже не было. Фортуна, похоже, поворачивалась к Андрею кормой…
Но следующая фраза вовсе добила Андрея: