Мясо разрезают на равные куски, раскладывают по посудинам. У Жаргалмы все горит внутри: кому достанутся почки? Вдруг глуховатая старуха очень громко и как-то злорадно выкрикнула из своего угла:
- Почки маленькому сыну отдайте. Они мяконькие. Он управится, у него зубы есть.
Жена Базара срезала с одной почки жир, положила обе в чашку, подвинула к малышу.
Жаргалма чувствует, как к горлу подступают слезы. «Ну, что ж… Теперь можно и домой…»
Разговор в летнике поумолк: люди едят мясо. Человек многое может: и молитвы читать, и произносить добрые благословения, и песни петь, и напраслину на других молоть. Не может только сразу жевать мясо и бойко разговаривать. Проглотит кусок, скажет два-три слова и опять жует.
- Какое жирное мясо…
- Трава была добрая.
Сок у мяса острый, до самого сердца доходит.
- Хороший год…
- Бери, Дулма, ребрышко.
- Найдан вернул тебе прошлогодний долг?
- В будущем перерождении отдаст. Когда после своей смерти снова родится, станет богачом и принесет. Мне и тогда деньги будут нужны.
Жаргалма положила в рот кусок вареной бараньей крови, смотрит на мальчика, перед которым лежат почки. Он взял одну и бросил, видно, горячая. Вторая похолоднее, успела остыть, она ведь была без жира, голенькая… Мальчик попробовал ее зубами и положил обратно. Взял опять горячую и трясет, словно бубенец, даже поднес к уху, будто прислушивается. Шутником вырастет, наверно…
- Возьмите у него почки, не хочет он, - распорядилась старуха. Мать отобрала у сына чашку, сунула на полку, где стоит немытая посуда. Малыш заревел, тянет руки, точно у него отняли забавную игрушку. Жаргалме обидно и горько. «Что сделаешь, - успокаивает она себя. - Жена Базара добрая женщина, она просто не знает, чего мне хочется. Надо идти домой».
Немного посидев еще, Жаргалма вышла. Солнце не закатилось, а на небе уже была луна. «Точно большая почка в голубой чашке…»
Дома Жаргалма сказала матери, что ей до слез, до тошноты хочется бараньей почки.
- Я у Базаровых была, они овцу закололи… Они не догадались, зачем я пришла.
Мать зорко, с тревогой посмотрела на дочь, что-то решила про себя и сказала сыну:
- Сбегай к Булат-бабаю, скажи: мать просила побыстрее прийти, забить нам овцу.
В душе Жаргалмы словно два солнца взошли. Почему она сразу не сказала матери, ходила к Базаровым? Сами не нищие, свои овцы есть.
Потом, когда она съела обе почки только что забитой овцы, мать осторожно спросила:
- Дочь, у тебя рвота бывает?
Жаргалма с удивлением взглянула на мать:
- Ты откуда знаешь? Бывает иногда… Недавно совсем плохо было. Ничего, прошло… Тошнит часто.
- Давно?
- Как домой приехала.
- У тебя будет ребенок, - сказала мать без большой радости.
Жаргалме вдруг захотелось долго, неутешно плакать, чтобы все ее жалели. Но она не заплакала.
Отец вернулся поздно: целый день где-то играл в карты. Появилась у него эта плохая страсть… Увидел свежее мясо, неопаленную баранью голову, удивился:
- Зачем закололи барана? Что вам, коровьего мяса мало? На суп не хватило?
- Дочери бараньих почек захотелось. Ешь, в чугуне мясо холодное.
Отец ничего больше не сказал. Жаргалма ниже склонилась над шитьем.
- Темно, - сказала мать. - Перестань шить, глазам вредно. И вообще не тронь больше иглу и ножницы, в твоем положении нельзя брать острое. Грешно.
Отец молча жевал холодное мясо. «Хоть сказал бы что-нибудь…» - с тоской и болью подумала Жаргалма. Но отец молчал. Она обрезала ножницами нитку, сделанную из жилы, завязала на ней двойной узелок и отложила шитье - в самом деле было уже темно.
Вот, кажется, и наступила на широкой земле та самая зима, которую давно все ждали, все немного побаивались…
Жергалме труднее и труднее скрывать свое положение. Да и что скрывать, когда в улусе каждый знает, что ей скоро рожать. Мать припасла теплых чистых тряпок - завернуть ребенка, сделала одеяльце из самой лучшей, самой мягкой овчины.
Жаргалма напряжена до предела, иногда ей слышится какой-то утешающий голос. «Это мой ребенок успокаивает меня», - улыбается Жаргалма. Она прислушивается к каждому движению ребенка: он, видно, торопится к людям, хочет поскорее стать опорою матери. Раньше Жаргалма печалилась, не знала, что с нею, здорова она или больная, теперь печали нет. Только бы все хорошо кончилось… Она даже имя придумала: если родится сын, назовет его Эрдэмтэ - Ученый. Он же обязательно будет ходить в школу, будет ученым. Дочку хорошо бы назвать Жаргалмой. Это значит Счастливая. Но мать не может назвать ребенка своим именем…