Глава 24
Событие шестьдесят восьмое
Буря, кроме того, что отломила, поднатужившись, грот мачту на бриге, последнем конфискованным у купцов шведских, принесла и пользу. Весь месяц, что простояли корабли у Або дул довольно слабый северо-восточный ветер, и адмирал Бергер хмурился по мере приближения возвращения в Выборг. Как, мол, идти, если ветер точно встречный, на коггах с одним прямым парусом это просто невозможно. Ох, застряли мы! А тут после бури ветер, если не на противоположный переменился, то на почти попутный, вместо северо-восточного стал северо-западным. Можно и нужно было срочно отправляться назад. Так-то октябрь на дворе и до Москвы точно уже по воде не добраться, как не спеши. В ноябре реки встанут, не посмотрят на опоздунов, не будут их ждать, всегда покрывались льдом, покроются и в этом году.
Отправлять послов снова к королю Густаву, выслушав их «от ворот поворот», Юрий Васильевич не стал. Возможно, можно было, подплыв к Стокгольму и один раз бабахнув из больших миномётов, добиться большего, но, с другой стороны, в этот раз получилось в разы и разы лучше, чем в Реальной истории, и не пришлось армии в двадцать пять тысяч человек гонять. Про небоевые потери Боровой знал теперь не понаслышке, можно побиться об большой заклад, что из тех двадцати пяти тысяч ратников, что в Реале со шведами сражались, с тысячу, полегло не от пуль и сабель, а от поноса и загноения ран, от обморожения. Да даже по теории вероятности несколько десятков от апендицита сгинула. Умерло, ведь, трое от заворота кишок и у него в войске. Но если у него войско в десять раз меньше, то и таких потерь меньше в десять раз.
А главный плюс — это сто тридцать пудов серебра, корабли и Выборг. Если в следующем году, или через год, предстоит война с Ливонией, то флот в двадцать вымпелов и база этого флота в Выборге, от которого рукой подать до Ревеля, огромное подспорье. Ревель (Таллинн), который русские так и не смогли взять в Реальной истории, всего в ста пятидесяти милях на юго-запад. За два дня корабли, не спеша даже, дойдут.
Послы на «Фортуне» с адмиралом Бергером отправились в путешествие, а Юрий Васильевич перенёс свою резиденцию на «Аврору». Правда, уже на второй день, да даже на первый, пожалел об этом. Там Егорка выполнил его команду на пять, даже на шесть по пятибалльной шкале. Он приволок с собой несколько десятков кур и петухов, уверяя, что огромные яйца эти куры дают. Так ещё и овец пять штук с бараном. Длиннющая и тонкая шерсть у них на его просвещённый взгляд. Ну, а чего, парень из практически крестьянской семьи. Толку-то, что у него отец — сын боярский. У батяньки деревенька аж в два двора. Тут управляющего немца не наймёшь, самому во всё вникать приходится, и дети сызмальства хозяйством заняты. Так все эти куры с пятухами и баранами орали на всех звериных и птичьих языках с утра раннего до ночи. Почему-то не нравилось им сидеть в клетках на качающейся палубе. Привереды. Ну, это ладно. На это Юрию Васильевичу плевать в высокой колокольни, для глухих петух не будильник. Это все вокруг страдали и косились на клетки, предлагая князю Углицкому пустить петухов на суп. А вот запах птичьего помёта бесил уже Борового. И бесил конкретно. Его каютка находилась как раз с той стороны куда ветер все эти сельские ароматы сдувал. Хоть паклю себе в ноздри запихивай.
Добрались с божьей помощью, и немного помощи и от Нептуна получив, в виде попутного ветра и спокойного моря, до Выборга. И началась уже привычная эпопея с выгрузкой с кораблей артиллерии и купанием её и себя в студёной водице. На кораблях, которые будут тут же зимовать, в Выборге, решили орудия не оставлять, так как корабли будут вытащены на берег для очистки днищ и потом весною их ещё просмолят заново. Раз достался флот, то нужно о нём заботиться. А на лежащем на боку судне зачем пушки? Разве по воронам стрелять.
Три когга пойдут зимовать в Орешек и на них пока орудия оставили. С орудиями остаётся зимовать в Выборге и Орешке часть бомбардиров. Сначала крикнули желающих за двойное жалование, потом, так как желающих не хватило, что за радость в чужом краю без семьи чалиться, даже за деньги, то пришлось жребий тянуть. Старшим над ними Юрий Васильевич оставил сына Коробова Петра. Бугай здоровый и к дисциплине в потешных с детства привык.