В голове загорелась лампочка, и с моих губ начали срываться слова. Я попробовал их, тихо напевая.
— «Я зову ангела, чтобы он пришел и спас ее.
Она — все, что у меня есть, и я не могу ее вылечить».
Нет, это не сходится.
— «Глупо. Так глупо».
Я нахмурился, снова проигрывая мелодию, пока ключ прожигал дыру в моем кармане.
Как только мысль пришла мне в голову, она снова убежала. Вдохновение улетучилось, и я снова потерялся.
— Как люди пишут такие вещи? — думал я, откладывая гитару, пока ключ жег дыру в моем кармане.
Хороший вопрос.
Как они берут инструмент и создают что-то из ничего? Сколько вдохновения им нужно…
— Я даже рифмовать не умею, — продолжал бормотать я.
Я схватил пустую тарелку и достал из сумки контейнер. Мама всегда раздражалась, когда я не споласкивал ее в раковине или хотя бы не ставил туда. Она говорила, что потом будет плохо пахнуть. По крайней мере, ей будет на что жаловаться, когда увидит.
Я вышел из спальни и остановился у лестницы. Посмотрел на закрытую дверь, размышляя, не разбудить ли ее, чтобы спеть. Она провела весь день со мной, когда я вернулся из школы, прежде чем захотела вздремнуть. Это было хорошее время для пения. Она обняла меня одной рукой, крепко прижимая к себе, пока не расплакалась. Я не знал почему. Я сделал вид, что она не плачет, и вскоре она, извинившись, вышла из комнаты.
Прошло уже несколько часов. Она не будет возражать, если я ее разбужу. Она хорошо рифмовала. Она может помочь с несколькими строками.
Вместо этого, я спустился по лестнице, решив сначала убрать контейнер с завтраком, прежде чем приставать к ней. На кухне я даже решил сам его помыть. Я вытер его и положил на полку, а потом вытер руки, пока ключ все еще прожигал дыру в кармане.
Она будет счастлива, если я что-то сделаю. Может, она улыбнется мне по-настоящему. Я давно не видел ее улыбку.
Я уже собирался подняться по лестнице, когда зазвонил телефон. После четвертого звона я снял трубку и ответил:
— Привет, — сказал я.
— Привет, приятель, — ответил папа. — Что вы, ребята, делаете?
— Я пишу песню, — сказал ему. — Но не могу правильно подобрать рифмы.
— Вот почему ты должен продолжать тренироваться. Мама тебе помогает? Она мне еще не звонила, и это на нее не похоже.
— Нет, она все еще в своей комнате.
На мгновение он замолчал.
— Что она делает, Картер?
— Думаю, она спит.
— Сейчас?
— Да.
— Ты можешь пойти и проверить?
— Конечно.
Я поднялся по лестнице, прижимая трубку к уху. Я пытался рифмовать в голове каждый шаг.
Что рифмуется с шагом?
Враг? Мрак?
— Кстати, ты спрятал ключ? — спросил отец. — Я отдал его тебе утром, потому что не вернусь.
Я остановился у двери спальни.
— Да, он у меня в кармане.
— Вытащи его для меня.
Я сунул руку в карман, куда положил запасной ключ. Ничего не почувствовав, я смущенно переложил телефон в другую руку и полез во второй карман.
Опять ничего.
— Картер? — сказал папа с другого конца, его голос звучал напряженно и тревожно.
— Я... я положил его в карман, — выругался я. — Он исчез.
— О Боже, — услышал его шепот. — Ладно, слушай, я уже еду домой. Не открывай дверь. Просто оставайся в своей комнате, хорошо?
— Хорошо.
Он положил трубку, и некоторое время я смотрел на дверь.
Не было ключа, прожигающего дыру в моем кармане.
Почему?
— Мам? — Я окликнул ее.
Он сказал мне не входить, но…
— Мам?
Я начал беспокоиться.
Я взялся за ручку и повернул ее. Дверь со скрипом отворилась, и меня встретила темнота. Занавески были задернуты, кровать в беспорядке, а мамы в ней не было. Я оглядел комнату, когда вошел. Свет залил нижнюю часть закрытой двери ванной, и я направилась к ней.
— Мам?
Без ответа.
Я остановился перед дверью ванной и прижался к ней ухом.
Ничего.
Мое сердце пропустило удар. Меня охватило дурное предчувствие.