Я проигнорировал его боль. Мне было все равно, что ему больно. Было все равно, когда мы начали терять все вокруг нас.
Не забота заставила боль уйти.
Я услышал тихие шаги.
Сначала маленькие, как будто человек крался на цыпочках.
Я не хотел открывать глаза, чтобы увидеть, кто это. Скорее всего, это медсестра, а я не хочу говорить. Я хотел сделать вид, что сплю. Я провел всю ночь в оцепенении. Моя душа чувствовала себя сломанной. Я продолжал задавать себе один и тот же вопрос снова и снова.
Почему я выжил?
Они вытаскивали тела из воды, и до сих пор оставалось только четверо выживших.
Среди них не было Джули.
Я не знаю, что делать, если она умрет. Будет несправедливо, если человек, который помог мне выбраться из самолета, не всплыл из воды.
Я должен был умереть.
Кто-то вроде меня не должен был выжить. Я не заслуживал второго шанса.
Чья-то рука внезапно слегка коснулась моей. У меня перехватило дыхание от мягкости прикосновения. Это было... интимно.
— Картер.
Мое сердце почти остановилось.
Лия.
— Прости, — плача, сказала она, ее рука теперь сжимала мою. — Я должна была быть с тобой. Не должна была отказываться от тебя. Мне жаль. Я так сильно тебя люблю, но старалась отгородиться от боли. Хотела прекратить эту боль. Мне жаль.
Я открыл глаза. Свет сильно ударил меня, и я поморщился, на мгновение закрыв их, прежде чем попытаться снова. Когда мое зрение сфокусировалось, я увидел ее заплаканное лицо.
Красивая. Всегда такая красивая.
Судьба всегда соблазняла меня тем, чего у меня не было, и сейчас мне это не нужно. Не после всего, что случилось.
Я должен был рад видеть ее, но не был. Мне не нужно больше душевной боли.
Я снова закрыл глаза.
— Не надо, — пробормотал я.
— Не надо что, Картер?
— Прошло восемнадцать месяцев с тех пор, как я видел тебя, Лия. Не приходи ко мне только из-за того, что случилось, хорошо? Я не могу... — Я не могу потерять тебя снова.
Я почувствовал, как она сжала мою руку и подошла еще ближе. Я мог чувствовать ее запах, чувствовать ее дыхание на лице, когда она шептала:
— Я здесь, потому что люблю тебя. Потому что ты сказал мне, что я буду жить с сожалением. И я вижу это сейчас. Я устала бороться со своими чувствами. Надоело оставаться на месте. Я хочу двигаться вперед со своим лучшим другом и не хочу больше бояться. Ты писал мне, что любишь меня, а время порознь — пустая трата времени.
Чувство, как будто кто-то влил керосин в мои вены и поджег их. Моя кровь горела от ее слов, и я снова открыл глаза, глядя в ее глубокие коричневые оттенки. Она заплакала еще сильнее, и ее нижняя губа задрожала.
Прошло восемнадцать месяцев.
До этого прошло более трех лет.
И все же... как будто я никогда не был вдали от нее.
Такое дерьмо противоречит логике, да? Это не имело смысла. Но жизнь была большой жирной кучей бессмысленной ерунды, и я устал от этого.
— Иди сюда, — тихо сказал я.
Ее глаза расширились, и она, не тратя времени, вползла ко мне на кровать. Я обнял ее здоровой рукой и притянул к себе. Она положила голову между моей шеей и плечом, вдыхая меня, плача в мою шею, при этом схватив меня за больничный халат.
— Извини, — плакала она. — Я так испугалась.
— Я в порядке.
— Но я этого не знала. Я так зла на себя. Мы упустили слишком много времени.
— Тогда больше не упускай его.
— Я была так напугана. Не могу потерять тебя. Я не могу потерять тебя, больше никогда.
Я посмотрел на нее сверху вниз.
— Тогда будь со мной.
Ее лицо повернулось ко мне.
— Да.
Я поцеловал ее в лоб, но она еще больше приподняла лицо и прижала влажные губы к моим. Ее прерывистое дыхание касалось моего рта, и она долго смотрела мне в глаза.
Она наконец получила желаемое.
— Рад, что близость моей смерти встряхнула тебя, — пробормотал ей, мои губы вздрогнули. — Если бы я знал, то мог бы попытаться убить себя давным-давно.
Она не улыбнулась и заплакала еще сильнее.
— Мы справимся.
— Да.
— Я никогда не оставлю тебя, несмотря ни на что.
— Надеюсь.
Она снова поцеловала меня и уткнулась лицом в мою грудь. Она пропитала меня слезами, и я погладил ее по спине. Мои глаза режет, а сердце болит. Я был все еще в состоянии шока. Ее визит был таким внезапным и неожиданным, и я был в подвешенном состоянии после крушения.
Я практически оцепенел.
Проходили минуты, и постепенно она перестала шмыгать носом и плакать. Я смотрел на приглушенный телевизор, где показывали новости о крушении самолета.