Заметив меня, она отложила в сторону почти готовую кофту и спицы и спросила:
— Ты сегодня не работаешь, Кристиан?
— Я взял отпуск, — соврал я. — Хочу поехать домой.
— А почему не в горы или в Ялту?
— Думаю побыть с родителями недельку-другую, а затем вернусь обратно на работу. Остальной отпуск возьму летом. Вот тогда, надеюсь, удастся съездить на море, может быть, даже в Ялту.
— Если поедешь в Ялту, скажи мне, я порекомендую тебя одной своей знакомой, и ты сможешь снять у нее комнату.
— До лета надо сперва дожить, — неопределенно ответил я, собрав сумку и стоя в нерешительности: брать с собой кроссовки или поехать только в туфлях? После короткого колебания решил все-таки взять их, и направился в прихожую, где хранилась обувь на антресолях над входной дверью. Я встал на стул, но не успел по-настоящему приняться за поиски, как раздался звонок. Спрыгнув на пол, я открыл дверь. Передо мной стояла невысокого роста, толстощекая упитанная девушка в длинном резиновом плаще со сложенным зонтиком в руке. Ее большие голубые глаза испуганно мигали. Она молча смотрела на меня, как на призрак.
— Вам кого угодно? — спросил я и улыбнулся, давая ей понять, что я не дракон и не ем людей.
Она открыла рот, но не произнеся ни слова, опустила глаза, еще больше покраснев. В это мгновение тетка Ирина вынырнула из-за моей спины:
— Что случилось? Что она здесь ищет?
Девушка подняла глаза, удивленно замигала, затем, кажется, побелев от ужаса, забормотала сквозь приступ рыдания, сотрясавшего ее тело:
— Тетя… пожалуйста… отец… изобьет… он убьет меня… если узнает.
Тетка Ирина бросила на меня быстрый взгляд и, заметив, что я, ничего не понимая, стою в полной растерянности, гневно зашипела:
— Дура, ты что, не видишь, что ошиблась адресом. Та женщина живет по другому адресу, 16 дробь 4, а здесь — 16 дробь 2, балда!
Девушка закрыла лицо руками, повернулась и, больше не сдерживая слез, ничего не разбирая вокруг, шагнула в сторону лестницы. Через несколько шагов она остановилась и замерла. Тетка Ирина посмотрела на меня одновременно с досадой, сожалением и страхом и устремилась за девушкой.
— Давай я сама тебе покажу дорогу, а то попадешь к кому-нибудь, обидят еще, — затем, повернувшись, обратилась ко мне: — Кристиан, закрой, милый, дверь, чтобы комната не выстудилась.
Не прошло и минуты, как тетушка Ирина вернулась, согревая дыханием замерзшие кулаки.
— В такое время и собаку на двор выгнать грешно, — сказала она, внимательно глядя на меня. Уловив мое недоумение, принялась объяснять: — Уже вторая девчонка приходит с тех пор, как я тут живу. Адрес путают. Ведь теперь дома так строят, что ничего понять нельзя — четыре дробь один, один дробь четыре, восемь дробь шесть, шесть дробь три — попробуй разберись, вот я, к примеру, пожилая женщина, пока научилась свой дом находить, кружила, как курица слепая вокруг домов, хоть наземь садись и головой бейся. Ну а они — тем более — молодые, из деревни приехали, дурехи еще…
— А что им всем надо-то? — прервал я ее, хотя и догадывался, почему так испуганно плакала девушка, позвонившая в нашу дверь.
— Да как тебе сказать, они вроде овечек, которых парни обидели, вот и ходят потом обалделые, об одном лишь помышляя: как бы поскорее от плода избавиться. В том доме и живет женщина, которая им помогает, как может…
— И не боятся?
— Кто?
— Да та женщина и девушки… обиженные…
— Она-то, может, и боится, кто знает, а девицы, я тебе скажу, на все готовы, только б детей из цветника в дом не нести.
— Детей из цветника… красиво звучит! — улыбнулся я.
— Им суждено умереть, еще не родившись… — тетка Ирина вздохнула, поднесла руку ко рту и заключила: — Уж лучше совсем света не видать. Дети, задуманные в цветах, растут среди колючек.
— Ну, не все так, как ты говоришь. Может быть, раньше они и росли среди колючек. Но теперь — не думаю, — ответил я и, взяв сумку в руку, остановился посреди комнаты, размышляя, что я мог забыть. Когда я уже был в дверях, тетка Ирина спросила:
— Ты за комнату сейчас не заплатишь?