— Сейчас не из чего, но если тебе срочно надо, попроси мою часть у Андрея.
Я вышел, чувствуя отвращение к ее крохоборству. Боится, как бы я не сбежал, не уплатив. Мы ей всегда давали деньги раньше срока, иногда даже за месяц вперед, и это меня всегда раздражало — ведь вполне возможно, не сегодня — завтра мы от нее съедем, так как и мне, и Андрею обещали место в общежитии. Зачем ей столько денег? В могилу, что ли, она их с собой унесет, черт побери! Однажды я даже спросил ее, что она делает со всеми деньгами, которые зарабатывает, на что она ответила, что ей хочется и масло на столе иметь, а то, что от масла останется, подсобрать на птичье молоко. Вот же чертова перечница! Мол, на хлебушек маслица, а сверху еще и птичьим молочком приправить. На самом деле, она уплетала с хлебом лук и чеснок так, что челюсти трещали, и только по праздникам сластила еду халвой или, как она говорила, заячьей брынзой.
Когда я приехал домой, погода совсем испортилась. Холодный ветер принес, как говаривал дед, мелкий снежный песок. Я думал, что придется объяснять причину своего долгого отсутствия, но никак не ожидал, что меня примут, как воскресшего из мертвых.
Мама со слезами на глазах бросилась мне на шею, следом подошел отец, неестественно улыбаясь и изо всех сил стараясь не проронить слезу, и поцеловал меня в лоб. Что с вами, люди добрые? Что вы себе вообразили? — хотелось мне кричать. Когда я вернулся из армии, ровно через два года, потому что мне ни разу не дали отпуска, и тогда мой приезд не вызвал такого переполоха. Потом я пять лет учился в институте, а в последнее время, случалось, не заглядывал по полгода и не было ничего страшного в этом, а теперь меня всего-то не было три месяца, и смотри — сколько причитаний, сколько радости — и смех и грех! Когда все слезы высохли, мама все объяснила:
— Сыночек мой дорогой, я уж думала, больше не увижу тебя.
— Да что же такое случилось? — Я смотрел на нее, вытаращив глаза.
— Лучше ты расскажи, что произошло, смотри, как ты похудел! Только погляди, Коля, что от него осталось! — обратилась она к отцу и снова поднесла платок к глазам.
— Матери твоей плохой сон про тебя приснился, — сказал отец, глядя на меня с упреком.
— И не одну ночь, а все время плохое виделось, — не унималась мама, и слезы снова заблестели в ее глазах. — То снилось, что ты в яму падаешь, то вода грязная тебя поглотила, то, якобы, женщина какая-то уводит тебя.
— Зря вы беспокоились, — я старался говорить как можно спокойнее, — ничего со мной не стряслось, просто-напросто я был очень занят ревизией…
— А почему ты так похудел и с лица спал? — Упорно расспрашивала мама. — Ты меня не обманывай, уж я-то хорошо знаю, что с тобой могло случиться.
— Ну хорошо, скажи, что со мной могло случиться? Мне даже любопытно, — я притворился, что сержусь.
— На этой работе тебя и убить могут, раз плюнуть, господи пронеси, могут злые люди побить, которые государство обманывают, так могут побить, что на всю жизнь калекой останешься. Или проведут тебя, опутают, а потом выдадут прокурору, так что из тюрьмы не выберешься.
Я мог представить что угодно, даже допускал, что мама догадалась, что меня избили из-за девушки, потому что я, слава богу, парень, а, как известно, все драки происходят из-за девчонок, но то, что мама вообразит, будто у меня неприятности из-за работы, даже в голову не приходило. Объяснять ей, что это исключено, не имеет смысла. Уж не знаю, откуда у нее такая уверенность, что ревизор самая опасная профессия. С чего это она взяла?! Не случайно, как только я приезжал домой, она принималась наставлять меня: «Ох, Кристя, запомни, нечестный и лицемерный человек — самый плохой на свете…»
— Мы тут подумали с матерью, — сказал отец, когда мама прервала цепь своих предложений, — хорошо бы тебе оставить эту работу да подыскать другую. Можешь даже к нам в район переехать. Разве там мало дела?
— Хорошо, — согласился я. — Я уйду с этой работы и постараюсь больше не быть ревизором. Даю вам слово. Я уже и с Андреем об этом говорил.
Родители облегченно вздохнули, и мама, просияв, продолжала допытываться.
— Так, значит, у тебя все-таки были неприятности на работе, раз ты хочешь ее оставить?
— Были, — с улыбкой подтвердил я.
— Ох, уж очень плохие сны мне снились в это время, сынок, — пожаловалась она.
На следующий день отец ушел в лес нарезать прутьев для овечьего загона, а мама опять принялась меня расспрашивать:
— А какая неприятность у тебя стряслась на работе, коли ты решил ее поменять? Может, злые люди задумали тебя подкупить, или донесли на тебя?..