— Ничего. Хватит херней страдать. Доберемся до Хаба, а там он и думать о нас всех забудет, — проворчала наемница себе под нос. — Захватит этот драный дирижабль. Вернется к своей девке. Но сначала заплатит. И я не я буду, если не заставлю его дать мне протекторат Легиона. Если надо, прямо на лбу, мать его, пусть клеймо ставят, хочу, чтобы любая сука от меня за километр шарахалась и дышать в мою сторону боялась. И серебра мешок. И снять пентхаус в «Кошачьей лапке». На месяц. И виски. Не та кислая дрянь, что на рынке, а довоенное. И яичницу с беконом на завтрак. И горячий душ каждый гребаный день. И массаж… И…
Раздраженно отбросив окурок в сторону, Элеум, откусив от пайка огромный кусок, принялась ожесточенно его пережевывать… Насмешливо подмигивающие девушке звезды медленно исчезали в стремительно светлеющем небе. Горизонт, предвещая скорый рассвет, постепенно наливался багрянцем. Острые и крупные, пожелтевшие от никотина зубы с ритмичностью механической дробилки перемалывали безвкусно-сладкий, похожий на блок вымоченных в сахаре прессованных опилок, соевый брикет… Слабозаметный в предутреннем небе промчался очередной метеорит…
— Всё, ыть, готово. Можно грузиться, — довольно вытер о передник комбинезона заляпанные маслом руки толстяк и с гордым видом оперся на слегка покрытый ржавчиной, бронированный борт грузовика. — В коробке передач проблема была. Можно было, конечно, сразу на вторичную переключиться, но как-то стремно, ыть, было в пустошь без страховки выезжать…
— Ты хочешь сказать, что мы торчим здесь уже девять дней, рискуем тем, что нас нагонят Ржавые, нашествием стаи мутантов, нападением шатающегося где-то поблизости упыря, налетом серокожих, и Бог его знает, чем еще, глотаем радиоактивную пыль, зарабатывая дозу, только потому, что тебе было некомфортно использовать резервные системы машины? Я тебя правильно поняла, сладенький? — Глаза наемницы потемнели. Рука медленно охватила рукоять висящего на поясе короткого меча.