Первым желанием Райка было вскочить, поднять руки и заорать во всю глотку, требуя прекратить все это безумие, но когда он уже почти это сделал, вооруженный пулеметом паладин поднял свое оружие и снова выпустил в сторону грузовика «короткую», патронов на двести, очередь. Броня окуталась искрами, из фургона раздались приглушенные крики. Рикошеты с визгом застригли траву. Уже успевший встать на четвереньки подросток рухнул обратно и быстро пополз прочь от фургона. Нечто невидимое громко взвизгнув, тяжело, с налета толкнуло в спину. В ладонь впилось что-то крошечное, но нестерпимо горячее. Автомат цеплялся за землю и норовил придушить сползшим на горло ремнем. Рука скриптора опустилась на рукоять револьвера и безвольно обвисла. Зачем? Что он может противопоставить рассчитанному на войну в космосе боевому экзоскелету, несущему на себе больше тонны основной брони и вооружения? Два с половиной сантиметра слоеного пирога из стали и керамики в самом уязвимом месте… А у него автомат, которым он не успеет воспользоваться, и шесть пусть и мощных, но не рассчитанных на борьбу с бронетехникой пуль. Правда, если добраться вон до того дерева, может, получится сделать несколько прицельных выстрелов… И что это даст? В лучшем случае он сможет повредить одному из них дальновизор-целеуказатель или разобьет налобный фонарь. Если бы автопушки остались целы… Райк огляделся по сторонам в поисках Ллойс. Нахмурился, заморгал. Элеум нигде не было видно. Она, буквально, исчезла, испарилась, растворившись в воздухе. Только виднелись еле заметные в темноте уходящие в противоположную сторону от пятерки рыцарей следы. Горло скриптора сжалось. Смахнув с глаз набегающие слезы обиды, подросток потащил из кобуры револьвер. Один выстрел, может, два…
Неожиданно борт фургона выгнулся, пошел трещинами, и опять поднимающий свой пулемет паладин лопнул, будто перезревший плод, обдав своих товарищей целым водопадом щедро окрашенных кровью осколков керамики, стали и пластика. По ушам ударил нестерпимо болезненный, отразившийся от редких деревьев беззвучный гром. Видимо, шокированные внезапной смертью своего собрата, рыцари рассыпались в стороны. Один ощутимо хромал. Второй, выключив фонарь, упал на колени. Похоже, разлетевшиеся на добрую сотню метров обломки, обладали достаточной энергией, чтобы повредить электронику и сервоприводы экзоскелета. Конечно, в боевой броне достаточно дублирующих систем, чтобы автоматика привела все в порядок за пару секунд но…
Ушам снова стало больно, и еще один из нападающих, на этот раз спешно перезаряжающий свое оружие гранатометчик, превратился в кровавую кашу. Басовито и зло застрекотал ручной пулемет Куклы, плеткой хлестнула снайперская винтовка Пью, и следующий стальной гигант закружился на месте, тщетно пытаясь навести на фургон спарку стволов какого-то невероятного калибра. Упавший на колено паладин неожиданно замер, а потом с лязгом повалился вперед, разбрасывая вокруг себя целые снопы искр. Задний люк механизированной брони откинулся в сторону, выпуская из своего чрева какую-то субтильную, гибкую, тут же бросившуюся в сторону леса фигуру, но снова ударил басовитый громовой раскат, и подлесок обдало целым водопадом кровавых капель. Раздался хлопок, будто некий невидимый великан с силой хлопнул в ладоши. Фургон содрогнулся, бронированный борт зазвенел, словно гигантский треснувший колокол, и в боку грузовика появилась огромная — кулак можно просунуть, дырка. Снова грохот, и дыр стало две. Один из нападающих широко расставив тумбы закованных в металл ног, картинно вытянув правую руку и заложив левую за спину, снова выцеливал покрытые ржавчиной стальные бока грузовика из громоздкого, архаичного вида револьвера. Очередной выстрел — ночь взрезает яркая дульная вспышка, и снова в броне появляется здоровенная пробоина, а в бронежилет скриптора впивается сноп мелких стальных осколков. Из салона грузовика послышался чей-то приглушенный слоем металла и резины короткий вскрик и басовитое уханье… Детскими хлопушками захлопали разрываемые пороховыми газами патроны. Огонь добрался до боеприпасов. Райк не мог видеть лица паладина, но спроси его сейчас, он мог бы поклясться, что стрелок широко улыбается.