Неожиданно перед гигантом выросла высокая гибкая фигура. Блеснуло полимерное покрытие шлема, зажатый в правой руке металл слегка изогнутого меча. Паладин отреагировал мгновенно, ствол его чудовищного револьвера метнулся в сторону, по глазам ударила яркая вспышка, в черное небо ударил целый фонтан земли. Но Ллойс там уже не было. Нырнув под руку гиганта, наемница ударила его тесаком в подмышку, раз, другой, третий. Оглушительно щелкнули распрямляющиеся приводы силового кастета, и боевая броня легионера брызнула снопом металлокерамических осколков. Снова сверкнул тесак. Отбросив оружие в сторону, паладин попытался перехватить юркую фигурку кружащей вокруг него наемницы, манипуляторы стальных перчаток щелкнули, готовые рвать давить и ломать, но Элеум, уйдя от захвата изящным пируэтом, потащила из кобуры собственный револьвер. Грохот шести выстрелов слился в один кажущийся бесконечным рев. Стальной гигант, позабыв о нападении, упал на колени, прижимая бронированные ладони к маске шлема. Одним прыжком сократив разделяющее их расстояние, Элеум, перехватив тесак двумя руками, с яростным криком воткнула его куда-то в стык пластин. Во все стороны брызнуло кровью и смазкой. Закованный в керамический панцирь великан, символ могущества Железного легиона, содрогнулся всем телом и осел на сухую, жесткую траву грудой металлолома. Последний, наконец-то, выровнявшийся рыцарь, отбросив в сторону свою ручную гаубицу, потянулся к висящему на груди станковому пулемету, но неожиданно замер безголовой статуей. Из остатков того что осталось от шлема выплеснулся целый фонтан крови.
— Занятно, — пробурчала Ллойс, разглядывая подобранный трофейный револьвер. Сняла с рукояти сначала одну ладонь. Осторожно потрясла ею в воздухе, потом повторила то же самое с другой рукой. — Ну и отдача, чёрт, чуть в лоб стволом не угодила, — пояснила она, подходя к Райку и протягивая подростку руку. — Вставай, парень.
Схватившись за протянутую руку, скриптор, чувствуя, как пылают его лицо и уши, с трудом поднялся. Голова кружилась. Земля шаталась под ногами, будто палуба попавшего в бурю корабля. Чувствуя, что сейчас упадет, скриптор, вцепившись в наемницу, повис у нее на плече.
— Райк, сколько раз говорить, руки при себе держи, — небрежно стряхнув с себя подростка, Элеум шагнула к горящему фургону. — Коли медшот, сладенький, — бросила она через плечо. — Разбираться, что с тобой стряслось, потом будем. Эй, кто живой есть?
Из пролома на месте лобового стекла показалась здоровенная, серо-стального цвета лапища.
— Живой есть. — С трудом протиснув свою тушу в пролом, мутант вытащил из него нечто, завернутое в что-то подозрительно напоминающее покрытые кровью остатки спального мешка. — Дохлый — тоже.
— Кто? — Крепко зажмурившись, выдохнула Элеум.
— Баба — железный башка, — с трубным звуком хлюпнул носом великан. — Жалко. Умник хотел показать, какой он воин. Стрелять рельсотрон. Трех железных человеков — бам и хлюп. Когда огонь — патрон гореть, прикрывать баба от пуля. А потом повернуться, а железный башка совсем дохлый. Теперь не получится много сыновей.
— Ну, полчаса у тебя еще есть, — оскалился выходящий из-за фургона Пью. — Так что, пользуйся, пока не остыла.
— Правда? — Озадачился Умник.
— Правда, прав…
Огромная ручища толстого торговца с треском врезавшись в скулу снайпера, отбросила его на добрых три метра.
— Не смей!.. — Зарычал Ыть. — Слышишь, не смей даже словом ее поганить! А ты держись от нее подальше! — Сжав кулаки, толстяк загородил от мутанта тело андроида.
— Умник не хотеть! — Поспешно поднял руки, отступая на шаг, серокожий. — Седой дурацкий слова говорить.
— Сраный киборг, — простонал Пью. — Из-за какого-то дерьмового киборга ты мне чуть челюсть не сломал!
— Она была с тобой в отряде, Пью. Какая разница, киборг она, мутант, или некрофил-насильник? Она была с тобой в отряде. Ломала с тобой хлеб. Прикрывала спину. И, по крайней мере, один раз спасла тебе жизнь. Прояви хоть немного уважения или я тебе твою тощую задницу на голову натяну. — Злобно оскалилась Элеум, осторожно разворачивая ткань. — Черт! Черт! Черт! Черт!! — Отпустив сверток, девушка развернулась и в ярости пнула борт фургона.
Кукла выглядела почти целой. Небольшая ссадина на скуле, несколько маленьких вмятин на колпаке головы и залившая весь спальный мешок, выплеснувшаяся изо рта кровь. Взяв себя в руки, наемница снова склонилась над киборгом и, прижав ладонь к шее Куклы, медленно покачала головой.