Магическое воздействие Лобановского на окружающих — не просто слова. Николай Павлов, работавший в 90-х годах тренером в «Динамо», рассказывал, как однажды ему домой позвонил Лобановский, для того чтобы получить информацию о динамовских игроках — Валерий Васильевич уже готовился к возвращению домой. Трубку взяла тёща Павлова: «Коля, тебя кто-то спрашивает». А после разговора, к которому прислушивалась, потрясённая спросила: «Коля, это тебе Лобановский звонил?» «Для неё, — говорит Павлов, — как и для многих девушек 39-го года рождения, Лобановский был и остался кумиром на всю жизнь. Трудно представить себе, как я после этого поднялся в её глазах...»
Когда Лобановский звонил Реброву в Лондон, жена Сергея, по его словам, цепенела, услышав в трубке его голос.
Одним своим присутствием Лобановский заставлял людей жить рядом с ним по-другому.
Однажды на зимнем итальянском сборе в год чемпионата Европы-88 вдруг «взбрыкнул» Заваров. Стал на глазах меняться, халтурил на занятиях, врезал на тренировках партнёрам, неадекватно себя вёл, нагрубил Лобановскому во время работы по скоростной выносливости. «Не понимает Саша наших целей и задач, — сказал Валерий Васильевич с улыбкой Симоняну. — Нам такие футболисты на чемпионате Европы не нужны». После тренировки Лобановский попросил Симоняна: «Заварова нужно отправить домой. Он не хочет готовиться, не хочет тренироваться». — «Отправить — нет проблем, — отвечал Симонин. — Сейчас позвоню, ему возьмут билет из Рима или Милана. Господи, но это всё-таки Заваров! Может, принять какие-то меры? Надо бы с ним поговорить...» — «Вот вы и поговорите».
Симонин посадил Заварова перед собой: «Саша, что случилось? Какая муха тебя укусила? Ты понимаешь, что вопрос стоит о том, чтобы тебя отправить домой?» — «Да, Никита Павлович, — я понимаю, что действительно вышел из рамок. Попросите Валерия Васильевича, чтобы меня оставили». Симонян рассказал Лобановскому о содержании разговора и сделал вывод: «Он всё понял». — «Хорошо, — сказал Лобановский, — тогда пусть работает».
Лобановский мог выгнать футболиста, даже ведущего, за неправильное поведение или халатное отношение к делу с тренировки. Но что потом, ведь важный матч на носу? Обратиться к изгнанному при всех с занятия? Ни в коем случае. Не поставить на игру? А замены нет. И поэтому Лобановский просил зайти к нему самых авторитетных игроков, которые, после беседы с тренером, шли к нарушителю, объясняли ему — будто бы от себя, — что самым лучшим выходом для него было бы извиниться перед Лобановским, чтобы тот вернул его в состав. Извинения принимались, и возвращённый в состав футболист выкладывался на поле полностью.
Конкуренцию в команде за место в составе и на поле Лобановский считал одним из основополагающих элементов её жизнеспособности. Ещё в 1974 году, первый раз придя в «Динамо» в роли тренера, Лобановский обнаружил незримый барьер, отделявший игроков основного состава от дублёров. Своего рода дедовщина. Молодняк не били, конечно, и не унижали, но, например, когда обедали футболисты первого состава, резервисты не имели права зайти в столовую. Та же история — в душевых комнатах. Лобановский эту складывавшуюся годами систему поломал, разъяснив: все игроки «Динамо» — одна команда.
На зимние сборы в Руйт, самые в этот период основательные, создававшие задел на оставшуюся часть сезона, Лобановский всегда брал человек сорок, разбавляя группу «маститых» новичками, либо «рекрутированными» из клубного резерва, либо приехавшими на просмотр игроками. И «маститые» не филонили — боже упаси! Валентин Белькевич говорил, что Лобановский расширял группу на сборе неспроста: тренер давал понять, что всем игрокам основы, даже Реброву, Шевченко, Каладзе, ему — Белькевичу, место в составе не гарантировано. О старых заслугах Лобановский предлагал всем забыть.
Блестящий, на мой взгляд, психологический ход, использовать который можно было только в условиях постсоветской реальности, когда футболисты ещё не вступили, в силу воспитания и происхождения, на суровую профессиональную стезю, а пребывали в статусе продвинутых любителей. Ни в одном из серьёзных западноевропейских клубов такие номера не проходили. Там — контракты с невероятным количеством пунктов и подпунктов, расшифровывающих не только права, но и обязанности. Там условный Хацкевич никогда не появится после зимнего перерыва в полуразобранном состоянии — штраф и проблемы с местом в составе, а значит — и с возможными бонусами. Лобановский со своим Хацкевичем поступал точно так же. Он отправлял его во вторую команду — до лучших времён и до лучших премиальных.