Причём относится это не только к болельщикам — их дилетантизм в большой степени оправдан, но и к журналистам, а уж они-то профессией призваны докапываться до истины и доносить её до миллионов людей, приходящих на стадионы, воспитывать любителей футбола, разъяснять им тонкости игры и моменты, связанные с современным её развитием. Для того чтобы это делать, нужно знать.
В одном из писем Чехова есть такая, возможно чисто ироническая, фраза: “Я знаю, что Шекспир писал лучше Златовратского, но объяснить почему — не могу”.
Дело серьёзных критиков — объяснять.
Полностью согласен со своим уважаемым коллегой Константином Ивановичем Бесковым, который через день после того, как “Спартак” в 1987 году стал чемпионом, сказал в одном из интервью: “Можно критиковать игру, и я далеко не всегда ею доволен, и далеко не каждый выигрыш улучшает мне настроение. Но беспардонно вмешиваться в мою работу... И хотя за годы тренерской работы я ко всему вроде привык, мне странно видеть в команде, возле команды людей, предрекающих нам провал, готовых, стоит нам чуть оступиться, камня на камне не оставить от построенного нами таким тяжким трудом”».
«Мы, — говорит один из главных, наверное, в новейшие времена хулителей Лобановского киевский журналист Артем Франков, — не могли вести себя иначе (по отношению к Лобановскому! — А. Г.), не могли воспринимать всё, как есть! Лобановский сам, своими победами поднял планку требований к себе и своим командам на недостижимую для большинства высоту. И если он эту высоту не брал, мы принимались его покусывать. Он переживал, порой искренне обижался».
Планка Лобановским поднята не победами, а всей его жизнью в футболе. Его памятное «мы с пониманием относимся к вашему непониманию» — не форма защиты, а констатация уровня «оппонентов», хорошо освоившихся в околофутбольной жизни, но ничего не смыслящих собственно в футболе и не желающих учиться, понимать, благодаря учёбе, процессы, с игрой связанные.
Франков, как он сам говорит, «глубоко убеждён» (любопытно бы знать, на чём основывается его убеждение?), что «все эти неприятности» были для Лобановского «не более значимы, чем укусы комариной стаи для слона на водопое». Сказать так — совершенно не знать, какие раны наносили Лобановскому «укусы» воинствующих дилетантов. «Сильное потрясение, — рассказывает Игорь Суркис, — вызвал у Лобановского стыковой матч со сборной Германии. Это был очень тяжёлый период в жизни тренера. Ему трудно было смириться с огульным неприятием, с перечёркиванием всего, что было сделано». «Если бы хоть критика была профессиональной!» — сокрушался тогда Лобановский.
В непрофессионализме, огульности и перечёркивании всё дело.
Почему же у Франкова «мы», а не «я»? И не «покусывал» он, а старался побольнее «лягнуть», будучи прекрасно осведомлённым об абсолютном неприятии Лобановским несправедливости, измышлений, некомпетентности суждений, лжи, о его ранимости, степень которой после возвращения из Кувейта — с возрастом, сопровождаемым вспышками болезней, — существенно возросла.
Насчёт «лягнуть» вовсе не утрирую. Именно так. Двигали Франковым — он сам в этом признается — «осознание равенства и даже панибратства: мол, мы-то с вами знаем, что старик может и не прав оказаться», а также «максимализм молодости», когда «тебе по плечу любые премудрости, а авторитеты... Да что они — на дрова и в печку!».
«Максимализм молодости...» В год возвращения Лобановского из Кувейта Франкову, главному редактору украинского еженедельника «Футбол», выпускнику радиофизического факультета Харьковского университета и Харьковской военной инженерной радиотехнической академии ПВО (какого специалиста приобрёл украинский футбол!), было 27 лет, а в 2001 году, когда сдерживающие центры у него совсем «полетели» и он даже слова, клеймя Лобановского, перестал подбирать, — 31 год. Ничего себе — молодость!..
После 1:4 от Германии, говорит Франков, «не мне одному все заслуги Лобановского показались прошлыми, а Лобановский — мягко говоря, устаревшим».
Авторитет Лобановского? Да на дрова его — в печку! Кто он такой, этот Лобановский, что он сделал для футбола?.. И ссылка «не мне одному» — не работает. Потому что — кому-то ещё, кто подсказал заботливо — «не стесняйся, в печку его, устаревшего!..».
«Когда я в 97-м году, — рассказывает Франков, — совершенно случайно пришёл в “Футбол” и сразу на должность и. о. главреда, сказал себе, что не большой я специалист в футболе, никогда им не буду, потому что не играл, не тренировал и т. д., истинно глубинного понимания процесса у меня тоже никогда не будет (правда, не факт, что оно и надо), а потому я должен разговаривать с читателями на их языке, одновременно пытаясь как-то приподнять их уровень — благо по определению чуть более сведущ, нежели среднестатистический болельщик. Вот этим и занимаюсь».