Ловчев, игравший чаще остальных не киевских футболистов, не мог спокойно наблюдать со стороны, как неважно выступает его родной «Спартак», и решил как-то отпроситься у Лобановского в Москву — хотелось помочь своей команде. Разговор у них вышел простым.
— Можно мне в Москву? Отпустите поиграть за “Спартак”, — попросил Ловчев.
— Женя, может, тебя вообще из сборной отпустить? — последовал ответ Лобановского.
Вряд ли этот мимолётный диалог повлиял на дальнейшую судьбу Ловчева, но, так или иначе, свой последний матч за сборную он сыграл за два месяца до начала олимпийского турнира — в Киеве четвертьфинал чемпионата Европы с Чехословакией. И на Олимпиаду Ловчева, принимавшего с 27 января по 22 мая участие в тринадцати матчах сборной из семнадцати и дважды выводившего команду на поле в роли капитана, Лобановский и Базилевич не взяли.
Ошибки великих тренеров. Другим бы, не великим, масштаб этих ошибок! В 1976 году, пребывая под впечатлением невероятных побед киевского «Динамо» и сборной СССР, советские партийные и спортивные чиновники разрешили Лобановскому не выставлять основной состав «Динамо» в чемпионате Советского Союза — как предполагалось, промежуточном на пути к радикальным организационным переменам.
Идея тренеров была простой. Сборники-киевляне первую половину года готовятся к чемпионату континента и олимпийскому турниру в Монреале. Расчёт, понятно, был только на первые места. Второй состав киевлян участвует тем временем в однокруговом чемпионате страны, и совершенно не важно, какое место он там занимает. После победного Монреаля планировалось перейти на формулу «осень—весна» и провести до Нового года первый круг очередного домашнего первенства. Весной следующего года — второй, совместив тем самым сроки советского чемпионата с чемпионатами подавляющего большинства европейских стран. Синхронность в проведении чемпионатов важна не только для клубов, попавших в европейские кубковые турниры, но и для национальных сборных. Победитель чемпионата страны почти сразу же после успеха дома вступал в борьбу за Кубок европейских чемпионов. Ибо прежде советский футбол в этом турнире представлял прошлогодний чемпион, чаще всего высокий свой уровень к моменту старта в Европе не сохранявший.
В специальной прессе была организована дискуссия о переходе на новую формулу проведения чемпионатов СССР. Итоги дискуссии в пространной статье, опубликованной «Советским спортом», подвёл начальник Управления футбола Спорткомитета СССР Анатолий Ерёмин, пришедший в футбол с должности партийного секретаря одного из московских районов. Главным в статье был вывод: «Да, Управление футбола готово к переходу на “осень-весну”». Затем, однако, чьё-то волевое решение вывод этот отменило, один чемпионат расчленили на два, провели их, а после неудачного выступления сборной в Монреале во всём обвинили Лобановского и Базилевича.
Задуманные перемены не осуществились.
Всё рухнуло сначала в Сент-Этьенне в ответном четвертьфинале Кубка чемпионов. После выигрыша у французов 2:0 в Симферополе мало кто готов был поставить на выход «Сент-Этьенна» в финал. Олег Блохин даже одну из своих книжек назвал «Гол, который я не забил» — речь об эпизоде, случившемся в гостевом матче на 65-й минуте при счёте 0:0. Блохин тогда в своём стиле — на скорости, ловко управляясь с мячом, — выскочил на французские ворота. Параллельным курсом с ним мчался слева Онищенко, Блохин допустил сразу две ошибки. Во-первых, он не отпасовал мяч партнёру, находившемуся в более выгодном положении. Во-вторых, не стал бить сам — пусть бы даже неточно пробил, но партнёры успели бы, пока французы вводили мяч в игру, вернуться в оборону. А он не пробил. Замедлил движение, и его достал защитник, которого он уже обвёл раньше. Попытка обвести его ещё раз не удалась. Двенадцать секунд прошло с того момента, как у Блохина отобрали мяч, до пропущенного киевлянами гола. Динамовцев, уверенно до этого эпизода контролировавших игру и способных довести её до нужного им счёта, пропущенный мяч подкосил. Минут пять спустя они получили второй гол, а в дополнительные тридцать минут — третий. В раздевалке Блохина не миновала жёсткая критика партнёров. «Ты думаешь, — выразил тогда Коньков общее мнение, — что если звание “лучшего футболиста” получил, то можно никого на поле не видеть?»