Бильярдный стол на старенькой базе в Конча-Заспе стоял на втором этаже жилого корпуса’ почти напротив комнаты Лобановского. Как только тренеры, состав ещё не объявлявшие, туда заходили, «бильярдисты» замирали с киями в руках и шикали на тех, кто начинал вдруг гонять шары по столу или громко разговаривать: надеялись услышать из-за закрытой двери хоть какую-то «кадровую» информацию. Мунтяну о принятом решении выпало говорить Лобановскому — 30 июня. «У тебя, — по словам Мунтяна, сказал ему Лобановский, — прыжки слабые». Лобановскому потом, спустя годы, самому не хотелось вспоминать об этих «прыжках» — он морщился, когда возникал вдруг разговор на эту тему.
То, что Кипиани не сыграл на Олимпиаде-76 в Монреале ни минуты, не получил из-за этого бронзовую медаль и не был приглашён в состав сборной СССР на чемпионат мира 1982 года в Испанию, объясняют, доводилось читать, «тренерской ревностью». Сначала, дескать, Лобановский и Базилевич не захотели, чтобы на поле выходила яркая личность, грозившая затмить их игроков, а потом, в приступе «ревности», Бесков вообще не позвал грузинского полузащитника в команду.
Оба случая — и монреальский, и испанский — требуют всё же иного объяснения.
Кипиани, футболист, бесспорно, талантливый, не вписывался, как ни банально это звучит, в игровую модель, разработанную на тот отрезок времени Лобановским и Базилевичем. В распоряжении тренеров были не менее талантливые полузащитники этого амплуа — Буряк и Веремеев, «вмонтированные» в киевскую игру, и это было их несомненным преимуществом перед хавбеком тбилисского «Динамо».
Надо сказать, что Кипиани Лобановскому и Базилевичу в олимпийский состав был навязан в последний момент. Партийными властями через власти спортивные, настаивавшими, по просьбе первого секретаря ЦК компартии Грузии Эдуарда Шеварднадзе, на том, чтобы в составе советской олимпийской футбольной команды обязательно был хотя бы один грузинский спортсмен. Лобановский и Базилевич Кипиани как игрока сборной рассматривали, но, обсудив его кандидатуру, решили не брать. В память тренерам засела невнятная игра Кипиани в обоих матчах чемпионата страны 1975 года между динамовскими командами Киева и Тбилиси. Это был своего рода конкурс, который Кипиани, действовавший очень медленно и старавшийся играть в основном на «чистых» мячах, без отбора, не выдержал.
Но напрасно, на мой взгляд, Лобановский и Базилевич демонстративно ответили тем, кто навязал им кандидатуру Кипиани, продержав полузащитника на скамейке запасных на протяжении всего турнира. Кипиани не причастен к просьбам и указаниям партийных и спортивных начальников, сам себя в состав не включал и по уровню мастерства к разряду «блатных» никак не относился. И не стоило, наверное, перед вылетом в Северную Америку, состоявшимся 4 июля, говорить о том, что «Кипиани стал исключением, поскольку подавляющее большинство футболистов прошло программу, рассчитанную на подготовку к Олимпиаде, и он, хорошо проведший матчи чемпионата страны, — свидетельство того, что дорога в сборную не была закрыта ни для кого».
Лобановский и Базилевич «пошли на принцип». Хотя вполне могли развернуть ситуацию в свою пользу. Сказались, полагаю, недостаток опыта и наследие триумфального 75-го. Да и вообще — в «ловушку-76» они загнали себя сами. Не только безапелляционными решениями с каскадом последующих оплошностей, дополнявших одна другую: организационных, тренировочных, кадровых, — но и регулярными, совершенно в той ситуации ненужными, заявлениями о предстоящих победах. 1975-й вскружил — не без этого — голову всем.
Если Лобановский о 1976 годе, признавая допущенные ошибки, говорил сдержанно, за рамки дипломатии не выходил и никого не обвинял, то у Базилевича свой взгляд на давние события.
Никогда до 2012 года он на сей счёт не высказывался. В 2012-м в прессе появились отрывки из книги Олега Петровича, к тому времени полностью не написанной. Представлялось невозможным обойти тему «1976». Базилевич и не думал её обходить, и стало понятно, насколько глубоко засела в нём обида, вполне, надо сказать, мотивированная, на тех, кто его уволил.
Базилевич вспоминает, как им с Лобановским пришлось в Спорткомитете СССР защищать программу подготовки «Динамо» и сборной. Даже после успешной защиты «было решено, что нам надо “оказать помощь”». Закавыченная формулировка «оказать помощь» подчёркивает присущий Олегу Петровичу сарказм (зачастую работавший против него): «Прислали из Москвы теоретика спортивной тренировки, крупного специалиста Марка Годика. Перед ним была поставлена задача: помочь нам разработать и спланировать программу подготовки к ответственному сезону».