— Приветствую тебя, Энриет Энри.
— Просто Энри.
— Энри.
Незнакомец убрал свою руку, и отодвинулся. Затем снова приблизился ко мне.
— Вот, попей.
Его сильные руки начали медленно сажать меня. Он подсел ко мне боком, уперев одну свою ногу мне в спину, чтобы я не упал.
— Попей.
И тут образ незнакомца возник полной картиной, заставив замереть.
— Ну же, пей — он всунул деревянный ковш с водой мне в рот — чем раньше попьешь, тем лучше станет.
Передо мной сидел казалось-бы человек, но не человек. Он был огромным и мускулистым. Кожа его была красно-бурого цвета. Губы пухлыми и широкими. С верхней челюсти проступали слегка два клыка, нижняя челюсть была немного сдвинута вперед.
— А-а-а — я попытался отодвинуться, но нога чудовища, которая подперла меня, не позволило это сделать.
— Ты чего? — засмеялся он — никогда не видел великих Орков?
— Н-н-нет. И Великих и не Великих. И простых орков не видел.
Глаза его были красными, а зубы коричневыми. Его тело, даже лицо, представляло собой единый кусок мышц. Мне кажется, он одним глазным веком может ломать камни.
— Понятно — засмеялся Кораг — это ничего. Раньше о нас никто кроме дворфов не знал, а потом кроме дворфов и кентавров. Это сейчас мы стали полукочевым и полу оседлым народов. Но так было не всегда.
— Ты орк? — спросил его еще раз — Настоящий?
— Да, орк — он похлопал меня по плечу, и мне стало плохо — самый настоящий.
А может, я в коме лежу, после того как упал в воду? Еще один вариант есть. Хотя, если бы лежал в коме, то не чувствовал бы боли, так? Ни один человек, который лежал в коме, не говорил о том, что в коме чувствуется боль от тех действий, которые ты сам совершаешь.
Может, их просто об этом не спрашивали?
Сердце внутри забилось учащено, и я почувствовал легкое радостное тепло, ведь всегда хотел попасть в миры, с которыми встречался в книгах, но радость смешалась со страхом.
— Энри — меня легонько похлопали по плечу — Ну, увидел Орка, ничего страшного. Мы не прокляты. Давай, попей.
Я аккуратно поддерживая ковш снизу, начал пить. По моему телу прошлась ледяная волна, раскрылись все засохшие каналы организма.
От нахлынувших меня ощущений, я поперхнулся.
— Воин должен совладать своими чувствами — Орк отодвинул ковш, и, дождавшись как я восстановлю дыхание, снова приставил его ко рту.
Выпив до дна, Кораг убрал ногу и помог сесть, уперев к стенке.
В таком положении окружающая картина стала ясней. Мы находились в одноэтажном деревянном сарае. Кругом валялось сено. В дальнем углу я увидел лестницу на второй этаж, занимавший половину сарая. Пол второго этажа состоял из досок, которые лежали на затяжках. Он весь был забит сеном. Для себя приметил, что в случае чего, легко можно спрятаться. Окон не было. Даже наверху. Весь и так скудный свет проходил через щели в стенах.
Прислушавшись к звукам, я услышал шум ветра. И моря. Где-то рядом было море. Этот звук я никогда ни с чем не спутаю. У входа через щели можно было увидеть появляющиеся и исчезающие тени. Видимо, там стоит один человек…или орк…или еще кто-то…стоит одно существо, которое нас охраняет.
— А нас охраняют — пробормотал свои мысли — Что с нами будут делать?
Орк прекратил смотреть на потолок и уставился на меня.
— Конечно охраняют. Хотя можно ли назвать это охраной? — хмыкнул орк, махнув рукой — Э-эх! Деревенщина. Они не знают, что такое воинское дело. А по поводу нас, то я буду рабом, а тебя убьют. А может, и рабом сделают. Вы — люди — подлый народ. Как можно своих же соплеменников делать рабами. У нас — у Орков — такого нет.
Нормальный расклад. Хорошо начинаем. В принципе, в моем родном мире было не так уж и плохо.
— Тебя за что рабом? А меня за что убить?
— Меня рабом, потому что орк — глаза Корага сузились и наполнились злостью, но потом расслабился — а тебя, за то, что ты дезертир и вор.
Ого. Так мы тут имеет дискриминацию орочьих народов? Неплохо. Вспоминаю свой старый добрый мир. А я, значит, дезертир и вор. Надеюсь, мне объяснят, каким образом был приобретен статус вора и дезертира.
— Ты виноват лишь в том, что люди захотели рабов — мысль вырвалась из уст.
— Я виноват лишь в том, что люди захотели рабов? — Кораг ненадолго задумался, а потом усмехнулся.
Он подсел ко мне ближе и протянул руку.
— Знаешь, Энри. Давай держаться друг за друга.
— Давай — я протянул руку в ответ.
Хоть он и будущий раб, а я представитель висячих груш, все же предпочту умереть, имея хоть одного друга. Ну, хотя бы союзника. Пусть хоть кто-то вспоминает о моей кончине. Настя и Дима точно никогда не узнают, куда я попал, и что со мной приключилось. А жаль.
Кораг сказал, что меня могут сделать рабом, и это, что-то мне подсказывает, лучше, чем быть пищей для черных и пернатых, если таковы тут имеются. Не хочу, чтобы мои глаза летали по всем окрестностям. Не, я не против полетать, но не в таком виде.
Судя по крику, изредка доносящемуся от моря, что-то наподобие чаек тут есть определенно.
— Надо постараться стать рабом, а лучше все объяснить, и остаться свободным человеком.
— Им объяснишь — хмыкнул Кораг, перебирая в руках сено — они уже все за тебя решили. Моего брата убили за свои мерзкие мысли.
Костяшки орка захрустели, а на лице возник оскал.
— Сожалею, что так вышло.
— Не надо сожалеть. Он умер как воин. И он не просил за себя отмщения. Боги приняли его — отрезал орк — меня обуревает лишь гордость.
Судя по всему, в этом мире о важнейшем праве, как о праве на жизнь, пока еще не додумались.
Я посмотрел на вход, и увидел по силуэту, что охранник внимательно слушает нас. Их тени не двигались, плотно закрывая телами щели.
— Ты не знаешь кто нас охраняет? — сменил я тему — меняется ли охрана?
— Какой-то парень молодой, но он не разговаривает. Имя не называет. Правом на бой не пользуется. Смены нет — коротко ответил орк.
Я решил не спрашивать, но так понимаю, у орков очень ценится сила. Как же все напоминает фэнтезийный мир.
Мне вспомнился анекдот, что современный человек, который попадет в прошлое, сразу поймет, что ничего не умеет. Пришлось призадуматься. И взаправду, я ведь ничего не умею — нечего дать нового миру. А все мои знания, если их оглашу кому-нибудь, не имеют под собой обоснования, потому что сам понятия не имею как человечество сделало то или иное открытие.
Конечно, я могу сказать, что есть сила притяжения и бросить яблоко вниз, но, думаю, никого не удивлю, а то и вовсе, покрутят у виска пальцем. А еще страшнее, попросят рассказать, что это за сила такая и почему она притягивает.
— Слушай — начал новый разговор — а все орки…ну…красноватые? Или есть зеленые? Или других цветов?
— Цвет орка? — Кораг посмотрел на меня задумчиво. Затем осмотрел себя, будто только сейчас осознал какого он цвета — кажется, понимаю, о чем ты. Я видел только подобных себе. Но я слышал, что есть желтые орки, подобно песку, и орки зеленного окраса, подобно джунглям. Но они себя не называют орками, а как-то иначе. Орки — это мы.
Он задумался. Зубы его быстрыми и резкими движениями жевали тростинку.
— За такие вопросы должен зарубить тебя. Но ты теперь мой друг. Твою глупость я принимаю. Я верб, что ты не хотел оскорбить — мой красный друг выплюнул тростинку — Орки только мы, наш народ, живущий в горах и в степях. А других, похожих на орков, мы братьями не считаем.
Вот и приплыли. Оказывается, сейчас мог и умереть.
— А языки, наречия одинаковые?
— Языки, наречия? — Кораг посмотрел вновь недоуменно на меня. Мне становится казаться, что говорю очень странно — у каждого народа свой язык. Свое наречие. Но они владеют имперским языком. Они когда-то были частью Империи.
Ага. Это уже подсказка. Значит, была некая Империя, или еще есть, но уже в меньших границах. А мы на каком языке сейчас говорим? Не на оркском? На имперском языке?
Стоп! А я ведь себя не видел. Может, сам являюсь орком? Я начал осматривать себя, начав с рук. В это время Кораг внимательно смотрел на меня.
Так, он же говорил, что «все мы люди плохие, подобных в рабство загоняем». Все же я человек.
Так, осмотр окончен. Могу с уверенностью сказать, что являюсь представителем человечества.
— Кораг, а мы на имперском языке говорим?
— Дже но урак ди Ура — ответил мне с улыбкой орк.
— Чего — я выкатил глазки, и внимательно посмотрел на него.
— Если не понял, то да. Говорил на Имперском — засмеялся он, похлопав меня по плечу. Да так похлопал, что у меня ребра наружу едва не повылазили. Боже, да его руками можно мечи ковать. Без молота.