— Собирайся уже и иди. Мы и так засиделись. Ругаться будут.
— Да, уже иду.
Как будто они знали, когда закончу учебу в башне и приду на кухню.
Ловким движением я попытался взять корзинку, как мы шли вспомнили результаты тренировок, из-за чего чуть не ударился лбом об стену. Избежав позорного падения, уже медленно, словно старик, взял корзинку и вышел на улицу.
Я на всю жизнь запомнил, что дом старосты находится на площади. Были такие события в жизни, которые не позволят уже никогда не забыть дорогу к его дому.
К моему удивлению, на улице царствовала тишина, а жители запрятались в хижинах. Разве что детвора собиралась кучками. Почти во всех окнах виднелись блики свечей, а в некоторых даже летающие тени, спешащие за своими хозяевами.
То тут, то там общались между собой собаки. Вся детвора уселась на скамейках, которые стояли подле домов. Они негромко, но бурно обсуждали важные детские темы. Проходя мимо одного из домов, я услышал ну очень бурное обсуждение.
— Ни один колдун не справится с инквизитором. Инквизитор возьмет его за глотку, и убьет.
— Твой инквизитор ничего даже сделать не сможет против настоящего колдуна. Он пошевелит бровью, и инквизитор станет камнем. Ему даже бровью шевелить не придется!
— Колдун твой не будет атаковать первым, чтобы никто не узнал, что он колдун. А инквизитор нападет до того, как колдун узнает, что все знают, что он колдун.
— Колдун первым все узнает, и инквизитор даже не узнает, что колдун уже знает, что инквизитор знает, что он колдун.
— Дурак!
— Волчья какашка!
Между детьми началась драка, и та часть детей, которая сохраняла нейтралитет, своими телам сформировали ринг.
Из любопытства я даже остановился. С одной стороны, драка — это плохо, а с другой стороны — ну кто в детстве не дрался?
Удары были размашистыми, по-детски сильными. И один мальчик попал другому даже кулаком по носу. Схватившись за нос, он сел на колени. Из глаз его пошел ручеек слез.
Нужно останавливать детское насилие. Сделав шаг, я почувствовал, как меня обдало ветерком. Мимо меня пронесся неопознанный красный объект. Присмотревшись, я узнал Кариэль. Она была одета в красное платье. Не думал, что она настолько быстрая. Раньше такого не замечал. За исключением последнего случая, произошедшего в башне.
Подбежав к детям, она начала разнимать намечавшийся второй раунд. Остальные дети так и продолжали стоять, с любопытством наблюдая за тем, как Кариэль пытается успокоить участников драки. Взяв их обоих за руки, Кариэль разняла их и вывела с круга. Поверить не могу! А она сильная, оказывается.
— Кари, отпусти меня!
— И меня. Я хочу поколотить приспешника колдуна!
Дети пытались вновь начать драку, но Кариэль даже и не думала их отпускать.
Она, кто бы мог подумать, ничего не говорила. По ее глазам было видно, что сказать она хотела ну очень много. И не факт, что только хорошие слова.
Все дети, кроме эти двух подростков, разошлись.
Может, стоит ей помочь? Когда начал подходить, я увидел, как что-то блеснуло в руке одного мальчика. Приглядевшись, я ускорил свой шаг.
Без сомнения, в его руке появился небольшой нож. Длина зазубренного лезвия была с ладонь, может чуть меньше, а ширина визуально не достигала и трех сантиметров. Конец лезвия был изогнут, поднимаясь вверх как хобот слона. Рукоятки у ножа не было.
О чем кричали мальчики, и что пыталась сделать Кариэль, меня уже не интересовало. Внимание полностью сконцентрировалось на ноже.
Не успею. Не успеваю. Кариэль стояла полу-боком к вооруженному подростку, и не видела то действие, которое разворачивает почти позади нее. Казалось, что время замедлилось. Передо мной явно предстала картина, как сжимается сильней и сильней рука мальчишки. Она ускоряется, заходя на свой маршрут.
Остановить. Нужно остановить.
Я ставлю корзину на землю. Не успеваю. Каждый шаг дается с трудом. Реакция тела заторможенная. Другой мальчик видит нож, пугается, и прыгает за Кариэль, схватившись за ее одежду. Она сдвигается в сторону, и ее бок попадает на путь летящей боли. Дочь старосты замечает нож. В ее глазах удивление.
Отпусти! Отпусти нож. Выкинь его. Пусть он упадет. Бойся его как огня. Это не игрушка для детей! Отпусти!
Я уже рядом, но мне не хватает каких-то пару секунд, чтобы схватить руку. Но тут мальчик неожиданно вскрикивает, и нож падает на землю.
— Я не хотел!
Мальчик разворачивается и убегает, исчезая где-то между домов. Другой же мальчишка, воспользовавшись моментом, вырывается с ослабевшей хватки Кариэль и убегает в другом направлении.
Кариэль вопросительно посмотрела на меня. Я улыбнулся и почесал затылок.
— Ну и ну. Какие жаркие споры тут по поводы колдунов и инквизиторов. Кстати, куда пусть держала?
Дочь старосты ничего не ответила, лишь взгляд свой направила в сторону центральной площади Утесного.
— Домой возвращаешься? Я тоже к вам иду.
Кариэль кивнула, взгляд стал вопрошающим.
— Пошли уже — я поднял корзинку — а то сейчас все остынет. Хотя, уже и так все остыло.
Я засмеялся. Кариэль с непониманием наклонила голову и молча пошла в сторону дома.
Наклонившись, я схватил выпавший нож. Точнее, попытался взять, но тут же выбросил, едва сдержав крик. Рукоять была горячей. На пальцах появились следы ожога.
Покатав ногой нож по земле, я поднял его и засунул за пояс. Тем временем Кариэль ушла далеко от меня. Ее стало совсем не видно. Ну совсем меня не ждет. Поправив нож, я догнал Кариэль и начал общаться с ней. Что значит общаться? Я болтал все, что мне приходило в голову, а она молча слушала. Иногда улыбалась. Иногда только кивала.
И так пойдет.
Дом старосты ничем не изменился. Хотя, с чего я решил, что он должен был измениться. Во всех окнах горел огонь. Дверь была слегка открыта, и на входе стоял староста вместе с Пашиком. Лица были встревоженными.
Подойдя поближе, стал слышен разговор.
— Это ни к чему хорошему не приведет. Кто-то сильно пострадал?
— Нет — староста нервными движениями чесал свою бороду.
— А мужики что?
— Завтра схожу ко всем пообщаюсь. Пускай думают.
— Ничего не повторится.
— Я не позволю.
Скрипнула калитка, и Кронус с Пашиком обернулись на нас. Лица их тут же изменились, спрятав тревогу и серьезность разговора за улыбкой.
— Кари, доченька. Ты же обещала пораньше прийти.
Кариэль виновато посмотрела на отца.
— Ладно. Иди домой, приготовь нам что-нибудь. У нас гости.
— А готовить ничего и не надо — я протянул корзину Кронусу — это гостинцы от Альвии.
Кронус потупился, но корзину взял. От увиденного действия, Пашик засмеялся.
— Альвия в своем репертуаре.
— Да. Ты только намекни ей, что кто-то голодает.
Они снова засмеялись.
— Ну, проходи уже, Энри — староста опустил свою огромную руку на мое плечи — и заноси корзину на кухню. Отдай Кариэль. Она найдет применение.
— Хорошо. Кстати, я даже не успел поздороваться. Добрый вечер!
Пашик с Кронусом оглянулись, а старик победно улыбнулся.
— Я же тебе говорил.
— Да, вижу.
— Вы о чем? — не люблю, когда меня обсуждают, а я даже не понимаю по какому поводу — что вы там видите и говорите?
Они снова засмеялись.
— Ступай на кухню.
И снова гогот.
Глава 9
Поднявшись по лестнице, я немного постоял у двери, ожидая, что они вновь начнут разговор, который бесцеремонно закончила скрипнувшая калитка, но разговор не возобновлялся. Они обсуждали все что угодно, даже свиней у соседа.
Дом был обширным и обставлен разными вещами. Я бы не назвал старосту зажиточным крестьянином. Скорее, мелкий дворянин. Даже на стенах висело пару картин каких-то живописных пейзажей.
На кухне Кариэль во всю шумела. Печка была затоплена, и на железной плите стоял чайник.
— Я тебя побеспокою…Кари.
Она обернулась, дернула губами, но ничего не сказала.
Так. Право так ее называть имеется исключительно у отца. Все понял недвусмысленно. В первый и последний раз.
— Держи. Вот это все надо разложить на стол — я передал дочке старосты корзинку — это от Альвии. Она очень старалась.
Кивнув, Кариэль забрала корзину, поставила ее на скамейку, и начала раскладывать содержимое на столе. В корзине лежали пирожки разных видов, салаты, кусочки пирогов, жаренное, тушенное мясо, рыба. И когда она все успевает готовить? И, главное, она готовит всегда вкусно.
— Я позову всех.
Но Кариэль меня уже не слышала. Она занималась кухонными заботами. Лицо ее светилось, взгляд был сосредоточенным.
Когда вышел на улицу, Кронус и Пашик стояли на том же самом месте.