– Принято решение о вашем этапировании в следственный изолятор города Краснодар для проведения дальнейших процессуальных мероприятий в рамках открытого уголовного дела. Вам все понятно?
– До последнего слова! – отрапортовал я.
– Не паясничайте, молодой человек, – сказал коренастый, направляясь к выходу. – Вы угодили в переплет, из которого вряд ли легко выберетесь.
С этим было сложно спорить.
– Судя по обнаруженному у вас набору фальшивых документов, вам светит от десяти лет строго режима, – попытался запугать меня коренастый. Секунду подумал и решил усилить напор: – И это если еще повезет и судья добрый попадется.
– Четыре года максимум, – через силу улыбнулся я. – И то, если докажут умысел и что они вообще мои.
Коренастый дернулся как от пощечины. Но тут же совладал с эмоциями и процедил:
– При обычных обстоятельствах, молодой человек. В городе находится президент. А тут вы со своими фальшивками.
На это я ничего не ответил. Почему-то захотелось, чтобы этот нудный «законник» просто ушел. Я не стал ему разжевывать очевидные вещи, например, что в этом случае мною занялись бы ребята из ФСБ и ФСО, а не полицейские из райотдела.
– К тому же…
– Вы мне, кстати, так и не представились и не продемонстрировали удостоверение, – устало перебил его я. – Настоящее удостоверение. Надеюсь, у вас такое имеется? С печатями, с фотографией, с вашим званием?
Коренастый развернулся на каблуках и сбежал следом за «капитаном». Тем же курсом из палаты отбыли «понятые» и еще какие-то люди.
Оставшись один, я с максимальной пользой использовал короткую передышку. Что она будет короткой, я не сомневался ни секунды. Короче, я поспал.
Когда проснулся, у изголовья кровати на стуле сидела хорошенькая барышня в новенькой полицейской форме с погонами лейтенанта на прекрасных покатых плечах. Блондинка, красавица, юна и прекрасна, из того типа людей, которым невероятно идет форма, делая их еще соблазнительнее и желаннее.
Это очаровательное существо также попыталось разговорить меня. Действовало без нажима, без угроз. Общаться с ней было невероятным наслаждением, причем вдвойне от осознания простой мысли, что мне, возможно, вряд ли удастся пережить эту ночь. Все-таки в последние мгновения жизни вспоминать этого прекрасного ангела было бы очень приятно.
Естественно, я девочке ничего не сказал хотя бы потому, что мне нечего было ей сообщить. Но зато она, сама того не подозревая, мне рассказала массу интересного и ответила на мучивший меня вопрос о причинах сохранения моей никому не нужной жизни. Именно специфика вопросов и расставленные акценты утвердили меня в мысли, что я попал в лапы ребят из пресловутого филиала центра нетрадиционной медицины. Их интересовало, что я знаю, насколько глубоко погрузился в проблему, как долго занимаюсь расследованием. Наивная девчушка даже проговорилась и упомянула несчастного Матушкина, назвав его бывшим прокурором, пропавшим без вести.
После очаровательной барышни, которой, очевидно, была отведена роль «доброго полицейского», ко мне пожаловали «злые полицейские». Парочка воняющих дешевым одеколоном дегенератов в костюмах с чужого плеча. Этих я просто игнорировал и особо даже не запомнил, что они сулили и чем грозили.
Когда за окном стемнело, мои последние на тот момент «гости» как по команде дружно покинули палату, а их место занял конвой. Я этих ребят сначала даже не увидел, они тенями возникли сзади и стояли не шелохнувшись. Об их существовании я скорее догадывался и в течение часа не раз ловил себя на мысли, что мне они просто чудились на фоне принятых лекарств или перенесенного стресса. Но однажды ожившая рация пресекла все мои сомнения.
– Опекун один? Опекун один? Доложитесь. Прием.
– Опекун один на месте. Прием.