- Пожалуйста, прошу, - прокричала его мать, - он ведь человек!
Охотники опешили. Все медленно, один за другим, повернулись в мою сторону с недоумевающими взглядами.
- Капрал? – спросил один из них, - он и правда человек. Его глаза совсем не красные, что с ним делать?
- Идиот! – закричал тот самый капрал, - если он не вампир, значит им станет! Возьмите кровь у высшего вампира и вколите ему! Кодекс охотников не позволяет убить человека, а вампира вполне, - сказал он уже более спокойно, довольно ухмыльнувшись.
Депардье не верил в происходящее. Вместо спасения его ожидает такая же смерть? Вот какими оказались охотники? Они готовы убить любого свидетеля, пускай это и человек.
Два охотника взяли его за руки, не давая пошевелиться. Капрал же подошёл к отцу Депардье и взял у него кровь шприцом. Затем подошёл к нему.
- Теперь ты будешь как они, этого ты хотел, верно? – спросил он.
Депардье почувствовал острую боль. Сначала в месте укола, затем заныло всё тело. Он перерождался в нечто ужасное и не по своей воле, каждая клетка его тела обращалась во что-то иное. Но затем на смену резкой боли пришло облегчение и даже мрачная уверенность. Депардье открыл глаза и стал видеть всё совсем иначе. Двенадцать человек, двенадцать серебряных гарпунов, которые причинят ужасную боль вампиру. Все мельчайшие детали слились воедино, а сам Депардье почувствовал небывалый прилив сил. Одним махом он откинул двух рядом стоящих охотников. Просвистели гарпуны, но вампир смог легко увернуться и, в один шаг преодолев большое расстояние, свернул шею тому самому капралу. Прилив сил внезапно закончился, уступив место нестерпимой головной боли. Депардье попятился назад и едва не упал. Оставшиеся охотники в ужасе перезарядили гарпуны. На этот раз они не промахнутся.
В тот самый момент Депардье спасла его мать, оттолкнув его в сторону. Он вылетел из поместья через окно. Последний раз он видел её, сражающуюся против оставшихся охотников. Похоже, она что-то осознала за этот вечер. Это спасение было извинением за всё, что было до этого. Депардье принял его.
Глава первая: Ночной город.
Просто не надо было браться за этот заказ. Спокойно сидеть у себя в провинции и пытаться найти подработку. Да, платили бы гораздо меньше, но это лучше, чем каждый день жить, опасаясь, что тебя сожрут!
Франция, 1938 год.
Было десять часов вечера. За окном поезда мелькали красивые горы, свежий и чистый воздух настойчиво пробивался через открытое окно, солнце давно скрылось за большим холмом, уступая место холодному и равнодушному лунному свету. В такое время я обычно не ложился, а предпочитал читать сводки новостей из газет, раскинувшись в кресле перед старинным камином. Но сейчас пора спать: ровно в три часа ночи поезд прибудет на вокзал. Об этом мне сообщил мой сосед по имени Руберт, когда я вернулся в купе. Он был ирландцем, коих во Франции не очень жаловали из-за некоторых предрассудков: среди людей этой национальности было якобы много воров. И хотя я ехал с ним вот уже несколько дней, всё же иногда поглядывал на свои вещи.
Я почти заснул. Убаюкивал звук мирно постукивающих колёс, а веющая из приоткрытой форточки ночная прохлада приятно щекотала лицо. Неубранная посуда слегка тряслась, издавая тихий звон. Всё это создавало приятную атмосферу в поезде, и я слегка задремал, сам того не заметив. Но в тот же миг Руберт разбудил меня басистым голосом:
- Просыпайся, Крис! – прокричал он, да так громко, что в соседних купе послышалось ворчание.
Я с трудом открыл глаза, глянул на часы и к своему удивлению обнаружил, что уже три часа ночи. Сон пролетел в один миг, а я даже не успел нормально выспаться!
Мой коренастый попутчик посмотрел на меня карими глазами, в которых блестел весёлый огонёк, и показал в окно:
- Мы почти прибыли!
Странно, Руберт старше меня всего на пять лет, а уже побывал во многих горячих точках Великой войны. Я вспомнил его рассказы. Позиционные бои во Фландрии, Верденская мясорубка… Кое-что ещё, точно не помнил. Впрочем, это было неважно. Ведь меня поразило то, что человек, переживший войну, может сохранять чувство юмора и оптимизм. За несколько дней, прошедших в его компании, я ни разу не видел его в поникшем состоянии. Он будто забыл, что такое страх и трудности! Но нет, его жизнь была куда сложнее моей. После войны его выслали из Ирландии, (за кражу в одном из магазинов, которым владел один очень влиятельный человек) и он с трудом приютился во Франции. И вот теперь я стою рядом. Стою и смотрю на него заспанными глазами. А ирландец, как ни в чём не бывало, заряженный неведомой мне энергией, оживлённо рассказывал что-то про политику. А ведь он перенёс куда больше тягот, чем я! По сравнению с ним я был похож на поникшее, вечно пессимистичное зимнее дерево с облетевшей листвой. Но тяжело было сохранять оптимизм, когда почти каждый год идут бесконечные войны. Наш мир погряз в них. Одна страна предаёт другую, а недавние союзники готовы порвать друг другу глотки ради личной выгоды, культура и человеческие ценности практически канули в бездну. И при всём этом безобразии в мире всегда находятся люди, которые умеют улыбаться. Кажется, так будет всегда.