— У меня на ебале что-нибудь есть? — спросил он, глядя куда-то в сторону.
— Вроде нет, — робко произнес мой сосед.
— Хуево, — резюмировал генеральный и недовольно скривился.
И тут же, резко отодвинувшись от стола, что есть силы ударил себя лицом прямо об угол.
— А теперь?
От отвращения и чужой боли я даже поморщился.
— Теперь вроде да, — с трудом вымолвил ошеломленный сотрудник.
— Так вроде или да? — заорал на него Джордж. — Или тебе еще посмотреть охота?
— Нет, нет, Юрий Борисович! Что вы! — пролепетал тот. — У вас красное вот тут, под глазом, и кровь, кажется, из носа течет.
— Кровь течет? — радостно переспросил Джордж и пощупал рукой. — Охуительно! Вызывайте ментов! Будем писать заявление! Вы все — свидетели!
Из офиса я вышел около девяти, до глубины души потрясенный всем, что мне довелось там увидеть. Такой постановки, признаться, я даже не ожидал. Мне было и смешно, и противно одновременно. Но абсолютно не жалко Джорджа, который получил, что хотел. Слон, стоявший нам всем не одного седого волоса и как минимум года жизни, с этого дня, кажется, навсегда почил в бозе. Как, впрочем, я изначально и полагал. Хотя после всего происшедшего… — я аж поежился — лучше не зарекаться. Так ведь и накаркать недолго. Лучше, подумал я, вообще забыть про него и весь этот бред и вновь заняться картиной.
Ведь то, что эта вещь все же таила в себе какой-то секрет, не подлежало сомнению. Нерешенным оставался лишь вопрос, какой именно и как эту тайну раскрыть. Но идей по этому поводу у меня не имелось. В принципе, я и так уже сделал все, что было в моих силах. Серега помочь мне больше не мог, а обращаться к еще одному реставратору или музейщику было бессмысленно. Его профессиональному мнению я доверял. Наверное, подумал я, стоило пока отложить все до лучших времен, а точнее, пригубить еще абсента. Этот выход из тупика представлялся мне наиболее предпочтительным. Бухну, как в прошлый раз, решил я, а там, глядишь, и придет озарение.
С такими мыслями я и подъехал к дому. У подъезда по-прежнему не было заметно никаких подозрительных лиц и автомобилей, и это обстоятельство придало мне сил. Может быть, рассудил я, неведомые бандиты уже потеряли мой след, и жизнь, наконец, вне угрозы. Ведь ежедневный постоянный стресс не только на работе, но и дома начинал серьезно угнетать и забирал по ходу слишком много нервов. Эх, лучше бы мне в отпуск вместо Ольги, а то запью еще с горя. Не дай бог, конечно.
Выгуляв собаку, я достал из бара бутылку "King of Spirits" (обычно их у меня было две) и, навалив в тарелку бутербродов, включил телевизор. По одному из каналов пытался шутить Задорнов, но отстой про тупых американцев меня не цеплял. Настроение вновь стало портиться. Я продолжал тупо смотреть на экран, не представляя, что делать. Кроме злосчастной картины, меня всерьез начала беспокоить ситуация, что я с каждым днем полностью теряю идентичность, себе абсолютно не принадлежу, а вся моя жизнь без остатка посвящается шефу. Впереди вновь замаячила неопределенность и страх того, что я окажусь не готовым к ударам судьбы. В общем, башку упрямо не покидала мысль о скором провале, который, казалось, все время идет по пятам, сокращая дистанцию. Возможно даже, подумалось мне, на этот раз это вообще будет не просто крушение планов, а конец всего. Самой жизни.
Зазвонил мобильный. Я взглянул на часы — двадцать три десять. Это был Джордж, но я без эмоций поднял трубу.
— Здравствуйте, Юрий Борисович, — убитым тоном произнес я. — Я вас слушаю.
— Ты деньги Ольге отдал?
— Какие деньги? А… Нет, еще нет. Она не просила.
— Почему? Опять мне вредить что ли начал? — проворчал шеф.
— Нет, просто она не просила. Я же не буду за ней бегать, как мальчик. Ей же надо, не мне.
— Ладно, — неожиданно обрадовался Джордж. — Давай тогда так… Ты теперь лично отвечаешь за то, чтобы она ушла в отпуск. И если в понедельник эта сука еще будет в офисе, заплатишь мне две штуки грина. А потом за каждый день просрочки — еще по пятьсот. Годится?
— Хорошо, Юрий Борисович, как скажете, — безразлично ответил я. — Уйдет в понедельник.
— Ни хуя хорошего, — на удивление спокойно пробурчал тот. — Ты что, специально меня теперь злишь? Так это ты зря. Мне твои приемчики теперь по хую. Но если ты такой крутой, то тогда, может, сам ее в отпуск отправишь? Купишь ей тур за свой счет, а? Не думал?
Я захохотал. Неожиданно, дерзко. Захлебываясь от приступов. Боясь и злорадствуя одновременно. Не в силах ни извиняться, ни оправдываться, ни что-либо объяснять. Точно так, как смеялся тогда под абсентом. И снова будучи не в состоянии себя остановить. И напрасно генеральный орал и извергал проклятия. Мне было уже наплевать — меня прорвало, мой нарыв лопнул. Как перекачанный мяч. Как раздутая грелка. И теперь вся скопившаяся за месяцы унижений ненависть вываливалась из меня обидным для него потоком какого-то не моего, потустороннего, инфернального смеха.
Не имея возможности более контролировать разговор, я разъединил связь и повалился, гогоча, на диван. Только когда я перестал слышать его голос, меня начало отпускать, и через пару минут я был снова в состоянии думать. Первое, что мне сразу же захотелось сделать — это немедленно перезвонить и покаяться. Однако едва я дотянулся до мобилы, снова раздался звонок.
— Хуевый смех, — услышал я знакомое шипенье. — Завтра занесешь мне косарь. Понял, сука?
— Хорошо, Юрий Борисович… — только и успел выговорить я и снова как безумный закатился.
На этот раз я даже не собирался его слушать — сотовый вновь оказался на полу, а сам я корчился в конвульсиях рядом. Когда же приступ затих, в трубке уже были короткие гудки. Не понимая, что со мной происходит, я вытер выступившую на лбу испарину и отдышался. Прикольно я это… Такого номера я от себя, точно, не ждал. Ведь так плюнуть в лицо генеральному я не посмел бы даже во сне. И откуда он мог только взяться, этот дебильный смех? Как мог я посметь столь изощренно хамить начальнику? Так нагло, и вместе с тем, так легко. Как будто это вовсе не я, а кто-то другой, кто мне не подвластен. Мне стало не по себе при мысли о последствиях, которые меня ожидают, и я уже начал было прикидывать, что завтра буду лепетать в свое оправдание, как вдруг тишину вновь прорезал сигнал входящего. Это был снова Джордж.
— А знаешь, что я решил, — начал, с трудом подбирая слова, генеральный. — Ты вообще лучше в офис больше не приходи. И про деньги забудь. Никакой зарплаты у тебя в этот месяц не будет. И никаких, блядь, рекомендаций. Даже не думай. Повоевать со мной, сука, решил. Ну, так я тебе войну, блядь, устрою. Век помнить будешь. Ты кто такой вообще? Ты кого из себя мне тут корчишь? Думаешь, телку мою отъебал, круче стал? Да? Нет, сука, ты пшик! Ты никто!
— Эта телка с яйцами, имейте в виду, — съязвил я, чувствуя, что истерика вновь подступает.
— Уволен, лошара! Уволен, блядь, тварь!
Я попытался сдержать предательский позыв и что-то снова ответить, но тот опять победил, и мой дьявольский смех вновь заполнил пространство комнаты.
Я медленно парил над землей, двигаясь по узкому темному коридору навстречу яркому свету. Было похоже, будто я в состоянии клинической смерти, однако эта мысль меня не пугала. Каким-то надежным знанием я знал, что это не так, и на самом деле я жив и вполне вменяем. Голова моя почти касалась волосами потолка, а раздвинутые в стороны руки будто чувствовали шершавую поверхность стен. Вскоре в конце коридора на фоне слепящего пятна я различил силуэт трона и восседающего на нем неизвестного существа. Изображение было несколько размытым, так что определить размеры сидящего было невозможно, впрочем, как и его лицо. К тому же я вдруг внезапно прекратил полет, и под ногами почувствовалась твердая поверхность. Я порылся в карманах, но солнцезащитных очков при себе не обнаружил. Как всегда, проворчал я, когда что-нибудь нужно, обязательно дома забудешь. Вот лох!
Между тем существо меня явно заметило и, наклонив голову влево, принялось внимательно разглядывать с головы до ног. Яркий свет за его спиной теперь обрел очертания и представлял из себя ослепительный, будто бы галогенный, нимб. В руках существо держало вроде бы младенца с поднятым вверх двоеперстием.