Патроны кончились, Вальтер смолк. Я прижался к стене и швырнул его на пол. Второй пистолет был уже готов к бою.
— Бросай оружие к двери, у меня граната! — рявкнул я. — Считаю до трех. — Раз, два…
— Все, сдаюсь! Не взрывай! — крикнули в ответ, и на паркет упало что-то тяжелое.
Я посмотрел в проем под углом и, увидев на полу пистолет, выглянул из-за укрытия. В комнате, облокотившись на длинный стол, с трудом удерживал равновесие полноватый мужчина. Плечо у него было в крови, от боли он стискивал зубы.
— Ты Венедикт? — спросил я, заходя в кабинет и направляя на него оружие.
— Ты кто, мать твою, а? Тебя кто подослал? Да ты знаешь, с кем ты связался?
— Я в последний раз спрашиваю, — злобно перебил я и, выстрелив в надоевший уже музыкальный центр, прицелился ему прямо в лоб. — Ты Венедикт?
— Да, да, это я… И что?.. А ты?.. Ну-ка, ну-ка… Постой, постой… Да ведь ты… А, теперь я, кажется, понял… Ты и есть этот самый собачник, да? — догадался бандит. — Так вот ты, значит, какой… Лихо, лихо… И под кем же ты ходишь, пацан? Сколько денег тебе заплатили? Ну, давай, не очкуй! Говори! Я дам тебе больше! Много больше, поверь! Тебе и не снилось! Слышь, ты это, брат… Ствол опусти. А то еще бахнет…
Я указал дулом на мягкую мебель.
— Садись и не дергайся! Стреляю без предупреждения! Кто еще в здании? Говори!
— Ты уже всех, наверное, почикал, раз до меня дошел, — усмехнулся авторитет и, взяв со стола бутылку, присел на диван. — Узкоглазый в подвале сидит. Это Мо все подстроил, верно?
— Что еще за узкоглазый? — игнорируя вопросы, спросил я.
Затем подобрал, не оставляя следов, брошенный Венедиктом пистолет и вынул на всякий случай обойму. У него, вот странно, тоже был Вальтер.
— Китаец, гэбешник, из Пекина, — сказал Венедикт, отрываясь от бутылки. — Это он мне тебя заказал…
— Ясно, — я оглядел кабинет. — А ты, значит, тут ни при чем.
Авторитет нахмурился.
— Китаец за чемодан конкретно денег пообещал. Но убивать мы тебя не собирались.
— Я понял, понял, — ответил я. — А картину кому сдать хотели?
— Какую картину? — вылупился бандит. — Ах, вот оно что… Постой, постой… Так это… А я-то, черт побери, думал, там деньги… Слышь, — он пристально посмотрел на меня. — Слышь, пацан, я тебе пятьдесят тысяч долларов дам. Прямо сейчас. Отпусти меня, правда. Ну, зачем я тебе? Ну, сам, в натуре, подумай. Я же тебе ничего плохого не сделал… Даже стрелять не стал, как ты приказал, видишь. Да и ранен я. Помощь нужна мне. Больно. А картину… Картину можешь оставить себе, если она тебе нравится. Она мне и даром…
— Это что? — перебил я, указывая пистолетом в похожую на гранатомет трубу.
— Огнемет, брат. В прошлом году на юбилей подарили, — вымученно улыбнулся авторитет и снова отхлебнул из горла. — Хочешь? Тоже бери. Да, кстати, вот деньги… — он приподнялся с явным намерением подойти к сейфу, но я жестом остановил.
— Код, — отрывисто произнес я. — Сам открою. Сиди.
Венедикт назвал комбинацию.
Я подошел к тяжелому шкафу и, не спуская глаз с преступника, начал нажимать на желтые кнопки. Венедикт снова отпил из бутылки и смачно рыгнул. Похоже, он был уже никакой. Открыв дверцу, я пошарил внутри и извлек на свет несколько пачек долларов. Затем протер кнопки своим рукавом. Авторитет не соврал, здесь действительно был ровно полтинник. Я взял со стола большой конверт, вытряхнул содержимое и сложил туда деньги.
— Что еще ценного, говори!
Венедикт, морщась от боли, пожал плечами. Потом многозначительно посмотрел на свой перстень.
— Бумажник давай! — скомандовал я.
Он бросил на стол портмоне. Порывшись, я извлек всю наличность.
— Конечно, брат, бери. Нет вопросов, — скривился бандит и допил бутылку.
— Ключи от подвала! — бросил я, засовывая бабки в задний карман брюк.
— Внизу на охране. Ну, что? По рукам?
— По рукам, — усмехнулся я и прицелился ему в голову.
Оставлять на свете этого гада было нельзя. В противном случае я мог не дожить до завтра.
Венедикт увидел глядевший ему в переносицу ствол, и глаза его выпучились так, словно готовы были тотчас же выпрыгнуть. Подумать он успел только о том, что в хьюмидоре еще оставалась одна сигара. Лицо его исказилось в недоумении.
— Эй, да ты что! Подожди! Да ты знаешь, кто я!
— Знаю, — произнес я. — Ты обычный кусок дерьма. Лошина чилийская!
Я выстрелил, и стена позади дивана окрасилась красными брызгами. Надо же, как красиво, подумал я, заворожено глядя на растекающееся по обоям пятно. Вот где — искусство и истинный авангард. Не то, что какая-то непонятная лужа из пролитой банки. Вот где — последняя мысль. И конечно — внутренний мир человека…
— Ключи от подвала! — бросил я, засовывая бабки в задний карман брюк.
— Внизу на охране. Ну, что? По рукам?
— По рукам, — усмехнулся я и прицелился ему в голову.
Оставлять на свете этого гада было нельзя. В противном случае я мог не дожить до завтра. Но на курок нажать я так и не решился. Рука с пистолетом медленно опустилась, я подошел к окну и выглянул. Внизу было тихо.
Венедикт странным образом протрезвел и теперь в истерике всхлипывал. Выходит, не увидеть мне авангард, подумал я. Не судьба. И последнюю мысль. И внутренний мир человека…
Я повернулся к бюро и начал по очереди выдвигать все ящики. Ничего стоящего, к сожалению, не оказалось. На самом столе тоже.
Я окликнул бандита. Тот, шмыгая, сидел уже на полу и, не реагируя на мой голос, ощупывал развороченную шкатулку. Внутри ее находилось то, что когда-то называлось сигарой. Теперь же это был обычный хлам, состоявший из клочков листьев и табачной трухи. Но Венедикт, как будто это был золотой песок, аккуратно высыпал его на ладонь и, внимательно разглядывая, стал пропускать между пальцев на пол. Я наблюдал. Когда содержимое хьюмидора в ладони закончилось, он с криком отшвырнул шкатулку в стену и странно захохотал. Я подумал сперва, что у него поехала крыша, но, вспомнив свой собственный последний разговор с Джорджем, изменил свое мнение. Видимо, у Венедикта сейчас была какая-то своя непонятная постороннему тема.
Я еще раз внимательно оглядел комнату. Ловить тут, похоже, больше было нечего и, захватив конверт и огнемет, я направился к выходу.
— Вставай, проводишь к китайцу!
Венедикт, кряхтя, поднялся и поплелся впереди, указывая направление. По дороге я подобрал первый свой Вальтер и так же, как и кнопки на сейфе и все остальное, протер его рукавом. Связанный на лестнице лежал на прежнем месте. На первом этаже тоже было без изменений — "коконы", смешно мыча, слегка ерзали на полу. Авторитет, грубо пнув одного из охранников и что-то сквозь зубы зло процедив, взял на посту ключи от местной "тюрьмы", я поднял свою куртку и вытер ручку кейса. Теперь надо было понять, что там у него за китаец. И зачем он меня заказал.
Однако времени на беседу в офисе Венедикта у меня уже не оставалось — я опасался, что охранник на улице все мог же слышать шум и вызвать своих на подмогу. Поэтому разговор с узкоглазым решено было провести где-нибудь после. Авторитет, мне показалось, не возражал.
Мы спустились в подвал. Увидев нас, китаец слегка удивился. Прежде всего, наверное, его поразил вид раненого Венедикта. Сам он лежал на полу, прикованный к трубе наручниками. Лицо украшали побои.
— Get up! Follow me! 1 — скомандовал я, подавая знак пистолетом.
— Он говорит по-русски лучше, чем ты, — усмехнулся бандит.
— Спасибо, — ответил я и приказал ему разобраться с наручниками.
Когда китаец был освобожден, я пристегнул к трубе Венедикта.
1. Вставай! Следуй за мной! (англ.)
— Короче, так, — обратился я к нему с напутственным словом. — Советую меня не искать. Иначе в следующий раз твои мозги будут смывать со стенки. Это ясно?
Тот кивнул.
— Ну, тогда бывай! Еще раз увижу, пришью!
Венедикт захохотал. Мы с узкоглазым вышли.
Разумеется, оставлять авторитета в живых, понимал я, было ошибкой. Но ничего другого в той ситуации, я к сожалению, придумать не смог. Оставалось надеяться, что он не будет в состоянии побеспокоить меня хотя бы до конца этих суток.