Композиция группы «Альтер Эго» под названием «Последний удар», начальные аккорды которой вскоре разорвали тишину салона, подходили под мое настроение просто идеально, поэтому я чуть-чуть добавил громкости и почесал затылок, пытаясь понять, что расстроит «язву» больше, общение «вслепую» через внешние микрофоны или сквозь дверь с отключенным эффектом поляризации. Потом вспомнил, что собирался наводить мосты с личностью, с которой придется прожить целую жизнь, и попросил совета.
- Больше всего ее расстроит сценка, которую мы сейчас отыграем… - мстительно оскалилась Федосеева, сохранила настройки обоих кресел в памяти бортового искина, а затем трансформировала их в один общий «диван». Дождавшись завершения процесса, скинула кроссовки, пододвинулась поближе, перекинула левую ногу через мою правую, положила мою ладонь к себе на бедро и расстроено вздохнула: - Жаль, что я не в юбке. И вдвойне жаль, что не додумалась прихватить с собой губную помаду – твоя рука под подолом смотрелась бы намного убийственнее, чем на ткани брюк, а про алые пятна на лице и шее я вообще не говорю!
Представив себя в помаде, ласкающим Дашино бедро, и Олечку Назарову, стоящую рядом с поднятой дверью, я мысленно хмыкнул: такая картинка однозначно обнулила бы все шансы на завоевание девушки, на ухаживания за которой было убито почти три недели!
«А еще она почти со стопроцентной гарантией превратится в вечный раздражитель для твоих баб…» - услужливо напомнила память.
Как ни странно, аргумент, нивелирующий эту мысль, нашелся достаточно быстро. Стоило вспомнить, что госпожа Назарова не первая и, наверняка, не последняя девушка в моей жизни, а от достоверности игры, в которую я ввязался, зависит будущее, как минимум, одного рода и не одной сотни потенциальных жертв людоловов, как испортившееся было настроение вернулось в норму.
«Буду решать проблемы по мере их поступления…» - мысленно заключил я, выбросил из головы лишние мысли и повернулся к Спутнице: - Ну что, готова?
Дарья без лишних слов обвила руками мою шею, улыбнулась так, что у меня чуть не сорвало крышу, и подтверждающе кивнула.
Оторвать взгляд от полных, влажных и чертовски аппетитных губ оказалось не так уж и легко, но я справился – убрал эффект поляризации левой двери, активировал внешние динамики, по-хозяйски похлопал ладонью по бедру, которое в другой жизни с большим удовольствием поласкал бы по-настоящему, и лениво повернулся к «язве»:
- Мы – все. В смысле, полетели. Счастливо оставаться.
- А как же ваш айрбайк? – спросила она с очередной фальшивой улыбкой.
- Заберем… В ближайшие дни… Наверное… - отмахнулся я, вернул эффект поляризации, убрал руку с бедра Даши, дал самую малую тягу на движки и плавно вывел машину из ангара…
…К концу перелета от «Престижа» до белоснежного «бревна» торгово-развлекательного центра «Березка» я чуть не плакал от возмущения: застоявшийся «Дракоша» рвался в бой, чутко реагируя на любое шевеление пальцев, имеющихся навыков с запасом хватало, чтобы дать ему возможность насладиться безумием полета в самых экстремальных режимах, но эти две точки маршрута разделяло всего семь с мелочью километров, а на безлимитках в пределах городской черты запрещалось опасное маневрирование!
Да, я мог отложить полет за покупками на потом. Или сделать пару кругов за городом. Но одна мысль о том, что любое изменение маршрута заставит задергаться парней, которые нас страхуют, отодвигала желание дать волю себе и «птичке» на самый краешек сознания. Правда, ненадолго – оно быстро возвращалось. Поэтому я старательно отвлекался: поднырнул под снижающийся грузовой «Мул», чтобы он вынудил нас упасть в нужный коридор замедления, спланировал к паркингу, в темпе нашел свободное место неподалеку от башенки лифта, вывесил флаер на посадочные антигравы, вернул кресла к «правильному» виду и понаблюдал за тем, как обувается Федосеева. А когда она выпрямилась, придержал за руку, чтобы не дать выскочить наружу без моей помощи, и предупредил:
- Даш, имей в виду, что, несмотря на ранний час, есть ненулевая вероятность встретить в «Березке» кого-нибудь из моих знакомых.
- Какой образ я должна отыгрывать? – деловито поинтересовалась она.
Я открыл рот и… понял, что не знаю! Образ «Спутница, влюбленная в своего спасителя» вызывал внутреннее неприятие. Да и в первый же день после ее возвращения на Рубеж выглядел бы крайне недостоверно. Все производные «Служанки» не нравились по определению. «Телохранитель» не вписывался в игру, которую мы вели, и так далее. Пришлось признаваться в ограниченности своей фантазии: