Как ни странно, к концу не особенно длинного, зато на редкость эмоционального монолога Ярик и Забава… заулыбались. А когда я, наконец, излила душу, объяснили свою реакцию.
- Нас играли, играют и будут играть. Но в любой игре даже у пешек есть неплохие перспективы, а каждая победа – это дополнительные возможности, которые могут облегчить нам достижение своих целей… - заявила Беклемишева. А Логачев продолжил ее мысль:
- Наше подразделение уже не пешка, а довольно ценная фигура, соответственно, сдавать ее противнику без особо веских оснований Петр Николаевич не будет. Более того, исходя из логики игры, он постарается нас усилить, чтобы раскрыть весь потенциал. Не стоит сбрасывать со счетов и наше «лобби» - готов поставить голову против старого ботинка, что Романова с Белкиной себя еще проявят. Так что давайте не будем тратить время на бессмысленные страдания, а как следует подготовимся к будущему «веселью».
К «веселью» готовились всю дорогу до Сорочан, включив фантазию в турбо-режим и озвучивая даже самые безумные идеи. «Творили» после высадки в ангаре, во время погрузки «Жути» в трюм «Шелеста», а «Шелеста» в трюм «Святогора», во время расселения по каютам палубы для старших офицеров и взлета корабля с поверхности планеты. Короче говоря, к моменту, когда князь Мещерский вышел на связь и пригласил нас к себе, не только более-менее успокоились, но и увидели «свет в конце тоннеля».
В общем, в кабинет его превосходительства вошли в довольно приличном настроении и даже удивились, что его обращение к нам прозвучало насквозь официально:
- Дамы и господа, от имени и по поручению Его Императорского Величества приношу глубочайшие извинения за то, что ваши планы на ближайшие две недели приказали долго жить.
Слава богу, бредить про так называемые «государственные интересы», «политическую целесообразность» и тому подобную дребедень он не стал – коротко и предельно понятно объяснил, для чего нас выдергивают на Белогорье, а потом поинтересовался, чем может компенсировать «эти неудобства».
Локи не задумался ни на мгновение и заявил, что нам необходим постоянный доступ к УТК, тренажерным залам, залам для единоборств и тирам, а также к нашему «Шелесту» или блоку МС-связи «Святогора».
Князь сразу же отправил нам на ТК-шки электронные ключи к палубе для обер-офицеров и летной палубе, выдержал небольшую паузу и… криво усмехнулся:
- Прошу прощения за то, что вмешался в ход вашего рейда и чуть было не отправил вас в хорошо подготовленную ловушку. Да, информатор, который сообщил о появлении в торговом доме «Муайза» шейха аль ибн-Мутамира, был не нашим, ИСБ-шным, а Одинцовых, но это меня не оправдывает. Равно, как не оправдывает и то, что времени на принятие решения было слишком мало, и я не смог перепроверить полученные данные. Изменить прошлое я не могу, зато могу сделать правильные выводы и скорректировать будущее – даю слово, что подобное не повторится.
Локи коротко кивнул, все остальные «Сполохи» вежливо промолчали, и заметно расслабившийся Мещерский перешел к третьему вопросу, который планировал с нами обсудить:
- А теперь несколько слов о закончившемся рейде. Честно говоря, записи, которые Ярослав Викторович отправил мне еще с Фуджейры, я проглядел, если можно так выразиться, по диагонали. А выводы аналитиков, которые их изучили, вообще не открывал – меня рвали на части все, кому не лень. Однако одну запись, связанную с вашей группой, по настоятельной просьбе главы рода Коростелевых был вынужден посмотреть дважды. И так проникся, что хочу показать ее вам.
Огромный голоэкран во всю боковую стену его кабинета вспыхнул буквально через секунду, и мы, развернувшись к нему, прикипели взглядами к лицу ничем не примечательного седовласого мужчины лет шестидесяти с небольшим в самой обычной летней рубашке и светлых брюках. В его взгляде и положении тела чувствовалось нешуточное напряжение, что заставило меня подобраться.
- Перед вами Семен Семенович Вельяшев, глава хирургического отделения Первого Военного госпиталя Зеленограда… - сообщил князь перед тем, как включить воспроизведение. И приглушил верхний свет.
Вне всякого сомнения, этот фрагмент вырезали из записи второпях, поэтому от первого слова мы услышали лишь окончание. Но понять смысл диалога это не помешало: