- Он свое уже получил… - угрюмо буркнул патриарх, а через пару мгновений нехотя добавил: - Но ты в своем праве, так что поединку быть.
Чтобы хоть как-то отвлечься от страха за парня, с которым связала жизнь, я оглядела зал, в котором ему предстояло драться. И пришла к выводу, что придираться не к чему – потолочные панели давали рассеянный свет, который в принципе не мог ослепить никого из бойцов; покрытие пола исключало любую возможность поскользнуться, размеры площадки позволяли двигаться, ни в чем себе не отказывая, и т.д. Поэтому я переключилась на анализ поведения Рудаковых. Тут тоже все оказалось прозрачнее некуда – раз они не собирались никуда перебираться, значит, с выбором оружия вызываемая сторона определилась заранее. Правда, тут я задергалась, ибо уже видела, как Ярослав стреляет, а об уровне его владения всеми остальными видами оружия не имела никакого представления. Ничуть не успокоил и страх в глазах Димы, которого я заметила мгновением позже. Ведь он мог бояться чего угодно!
Слава богу, мне хватило ума оценить состояние Забавы и скорее почувствовать, чем увидеть, что она совершенно спокойна. А потом в зале появился вызываемый, и я, увидев его нос, свернутый набок, глаза, «украшенные» синяками, и губы, напоминающие пельмени, с большим трудом удержалась от смеха…
…Несмотря на потешный вид, Антон Константинович оказался очень и очень серьезным бойцом, что для дворянина с Рубежа было скорее правилом, чем исключением. Взяв один из двух абсолютно одинаковых абордажных палашей, предложенных дуэлянтам, он быстро привык к его балансу и весу, поэтому сразу же после команды патриарха попер в атаку. Несмотря на солидный возраст и некоторый избыток лишнего веса, двигался легко, быстро и абсолютно непредсказуемо. По крайней мере, для меня. А еще заранее то ли видел, то ли чувствовал атаки Локи, успевал на них реагировать и не собирался играть в кота и мышонка. В смысле, был предельно серьезен, не делал ни одного лишнего движения и не планировал проявлять излишний гуманизм. В общем, в зале почти непрерывно звенела сталь, а особо нервные зрители сопровождали удачные атаки и уходы то торжествующими воплями, то стонами разочарования. Я тоже болела. Самой собой, за Ярослава. И за три первые минуты насчитала семнадцать почти пропущенных им смертельных ударов. А к середине четвертой воспрянула духом, почувствовав, что опыт, масса и сила Рудакова начинают проигрывать скорости, гибкости и феноменальной выносливости Логачева. Настроение, пребывавшее где-то в районе абсолютного ноля, стремительно поползло вверх, а в начале пятой минуты, то есть, сразу после того, как Антон Константинович окончательно сдох и начал совершать ошибки, напрочь вышибло из сознания жалкие остатки страха и сомнений. И позволило вспомнить о том образе, который нам было поручено изображать. Поэтому серию из трех невероятно быстрых и сильных ударов, закончившую бой, я встретила абсолютно бесстрастно – проводила ничего не выражающим взглядом руку, в ореоле разлетающихся капель крови упавшую на пол, равнодушно посмотрела на страшную рану, перечеркнувшую левый бок, лениво изучила разрез на шее и уставилась на стремительно бледнеющее лицо мужчины, еще совсем недавно непоколебимо уверенного в своей победе.
«…дождись момента, когда от него будет зависеть твоя честь…» - напомнила память.
«Дождалась. Теперь сгораю от стыда из-за камня за пазухой…» - мысленно ответила ей я. И почувствовала потребность как можно быстрее остаться с Забавой наедине, чтобы озвучить принятое решение…
Глава 7
Глава 7. Ярослав Логачев.
21 марта 2352 года по ЕГК.
…В наземный терминал орбитального лифта мы вломились в двадцать три минуты первого по локальному времени столицы, бросив «Альбатрос» на одной из перехватывающих стоянок. Билеты не покупали. В смысле, сами – «скормили» контрольным терминалам электронные подтверждения оплаты, произведенной со счета Витьки Неплюева. И уже через считанные минуты оказались в комфортабельной кабинке, готовой вознестись на орбиту. Сели, конечно же, у «панорамного окна», хотя прекрасно понимали, что никаких окон в кабинках орбитального лифта нет и быть не может, ибо их заменяют обзорные экраны. Дождавшись старта, прикипели взглядами к проваливающемуся вниз морю огней и совершенно одинаково затаили дыхание. И не зря: через десяток секунд после того, как нас придавило к ложементам, на западе появилась тоненькая розовая полоска, плавно, но стремительно превратилась в зарево, выплюнула в светлеющее небо красно-оранжевый диск Рубежа и, превратившись в линию терминатора, поползла по выгнутому диску планеты к точке, из которой мы стартовали!