Вечером мы с Фло и Солом отправились в кино. Фло сидела посередине, а Сол обнимал ее плечи. Я даже заметила, как он пощекотал ее за ухом, и Фло хихикнула, хотя на экране в это время был очень печальный эпизод. А еще печальнее было то, что Алекса со мной не было!
Когда я вернулась домой, мама стояла в прихожей у телефона. И была похожа на рыбу, выброшенную на берег: дышала с трудом и закатывала глаза. Папай, хмурясь, топтался рядом с ней.
— Нет, — наконец услышала я звенящий от гнева мамин голос. — Не таких родителей, как мы! Из Германии надо высылать таких матерей, как вы! — Мама швырнула трубку.
— Что случилось? — спросил папай.
Мама повернулась к нам. Лицо у нее было все в красных пятнах. Раньше они у нее появлялись только после клубники.
— Это соседка Далилы, — сказала мама, странно глядя на меня.
— Она получила объявление и поинтересовалась у мамы Далилы, что за суперняня предлагает ей свои услуги.
— Суперняня? — недоверчиво переспросил папай. — Кто же в здравом уме станет так себя называть?
«Я», — мысленно ответила я ему.
— И ей объяснили, что это десятилетняя девчонка с отцом-чернокожим и головой, полной вшей. — Голос у мамы звучал сухо, как зачерствевший хлеб. — Бог ты мой, когда же это прекратится?
Мама обхватила живот руками и расплакалась.
Папай сжал кулаки.
Я ушла к себе в комнату и укрылась в своем суперкосмическом экспрессе для путешествий по Вселенной.
Спустя некоторое время родители постучали в мою дверь. Телефонный разговор так их огорчил, что они даже не стали меня ругать из-за объявлений. Только попросили, чтобы я больше их не расклеивала.
Да мне уже и самой перехотелось.
17. Кошмарный прием и отходчивость
Хуже вшей может быть только новость о том, что у кого-то завелись вши.
Как только утром я вошла в класс, Марсель почесал голову и заухал, как шимпанзе. Раздались одобрительные возгласы и девчачье хихиканье. Девочки собрались вокруг Далилы, но когда я, стиснув зубы, направилась к своему месту, они разлетелись во все стороны, будто я была заразным пришельцем из другой галактики. Аннализа плюхнулась на мой стул и потащила Саюри на свое прежнее место.
— Здесь занято, — с ядовитой ухмылочкой объявила она. — Свободная от вшей зона, если ты понимаешь, о чем я.
Саюри опустила глаза, а Далила уставилась на меня с нескрываемым отвращением. На этот раз у меня зачесались не голова, а руки. Я бы с удовольствием набросилась на Аннализу — как тогда, когда мы отмечали мой день рождения. Тогда она во всеуслышание говорила гадости про «Жемчужину юга». Но сейчас моих друзей рядом не было. Я стояла посреди нового класса совершенно одна, и все мои одноклассники таращились на меня. Слезы душили меня, а обезьяньи крики за спиной звучали все громче.
Я стиснула в кулаке маленького серебряного льва, которого подарил мне Алекс. Хорошо, если бы он стал большим ручным львом — тогда бы я натравила его на этих паршивых мартышек.
— Что здесь происходит? — громко спросила, входя в класс, фрау Кронберг. — Я попала в зоопарк?
Обезьяньи крики мигом стихли. Все бросились по своим местам. А я осталась стоять на месте, словно окаменела, и когда фрау Кронберг направилась ко мне, я так стиснула зубы, что они заскрипели.
— У Лолы вши! — выкрикнула Аннализа.
Фрау Кронберг нахмурилась.
— Это правда? — спросила она.
В классе стало тихо-тихо, и я сразу почувствовала себя преступницей на скамье подсудимых. Глаза у меня жгло, в груди стало тесно. В портфеле лежало мамино письмо, которое я должна была передать моим классным руководителям. Там было сказано, что у меня нет вшей, и если требуется, мы можем предоставить справку от врача.
— Лола? — фрау Кронберг сделала еще один шаг в мою сторону, внимательно глядя на мои волосы. — Я, кажется, задала вопрос. Ты онемела?
«Может, и онемела, — подумала я. — А может, и оглохла вдобавок». Выходит, фрау Кронберг спрашивает у меня, правда ли то, что сказала Аннализа. Чего она собирается этим добиться? Я что, должна попросить прощения у класса? Или уйти? Уж это я бы сделала с огромным удовольствием!
Наконец мое оцепенение прошло. Я пулей пронеслась мимо учительницы и вылетела из класса.