С улицы донесся звук клаксона. Салли бросилась к окну. Подняла руку и помахала.
— Я выйду ненадолго, — обернулась она ко мне. — Луиза не вернется раньше половины двенадцатого, а я буду максимум через час. Ладно?
Я сглотнула. «Нет», — подумала я, но произнесла совсем другое:
— Да, конечно.
— Супер! — просияла Салли. — Лола, ты настоящее сокровище!
Она чмокнула меня в щеку, схватила куртку, и через секунду дверь за ней захлопнулась.
Я подошла к окну. У подъезда стоял мотоцикл. У молодого человека, который сидел на нем, в руке была банка пива. Он допил ее и поставил пустую жестянку у подъезда.
Я подумала — уж не с алкоголем ли проблемы у друга Салли? И меньше всего он походил на человека, который нуждается в срочной помощи. Когда Салли появилась на тротуаре, он поцеловал ее, шлепнул по попке и протянул ей шлем. Салли бросила взгляд наверх, но я успела спрятаться за шторой. И вдруг вспомнила слова Гарсиэллы, сестры Фабио: у нее проблемы с другим увлечением. Мы тогда говорили о Салли, и когда я поинтересовалась, что же это за другое увлечение, Гарсиэлла ответила: «Самое неподходящее для молодой девушки».
В следующую минуту мотоцикл с молодым человеком и Салли уже скрылся из виду.
Мы остались вдвоем с Антоном.
26. Вечер вопросов о детях
Хочу дать один совет: если вам встретится фея, готовая исполнить любое ваше желание, будьте поосторожнее! И обращайте особое внимание на формулировки, а то выйдет, как у меня: желания-то исполнятся, но в результате получится сплошная каша.
Именно это со мной и произошло, причем без всякой феи! Я хотела стать няней. Я хотела, чтобы нашлись родители, готовые доверить мне своего малыша, чтобы я поняла, каково это — быть старшей сестрой маленького брата. Фло посчитала эту идею безумной, мои родители заявили, что я еще слишком мала, Гарсиэлла спросила только: а кто же позволит ребенку присматривать за ребенком?
И что из этого вышло? Я получила ровно то, чего хотела: оказалась один на один с маленьким мальчиком. А заодно со страхом, сосущим под ложечкой, и кучей вопросов в голове.
Что делать, если Антон вдруг проснется и расплачется? Что, если у него поднимется температура или разболится животик? А если начнется понос? Или все сразу?
Я то и дело заглядывала в комнату, чтобы убедиться, спит ли малыш. Пока что он спал. Лежал в своей кроватке, перевернувшись на животик. В доме было тихо.
Я побродила по квартире Луизы, выпила стакан воды, съела кусочек холодной пиццы, снова заглянула к Антону, включила телевизор и направилась к книжным полкам. Столько книг сразу я видела только у бабушки в магазине. Половина из них были детскими. Я нашла «Братьев Львиное Сердце», «Приключения Эмиля из Леннеберги» и «Пеппи Длинный Чулок». Там же стоял толстенный справочник для молодых родителей. Именно то, что мне нужно. Скрестив ноги, я села на пол и раскрыла книгу наугад. Через полторы минуты я вскочила на ноги, схватившись за голову.
Глава, которая начиналась на этой странице, называлась так: «Внезапная детская смерть».
Уже с первых строк у меня застучало в висках.
Внезапной детской смертью называют случаи, говорилось там, когда малыш неожиданно и без видимых причин умирает во сне. Дальше я прочитала: «В Германии внезапная детская смерть по-прежнему остается наиболее частой причиной гибели малышей на первом году жизни». А чуть ниже было сказано: «Существует ряд факторов риска, среди которых наиболее значимым является сон на животике».
Мысленно я обратилась к Антону, который лежал в своей кроватке именно так.
Когда я вошла в его комнату, ноги у меня отнимались от страха. Тишина казалась зловещей. Такой зловещей, что сердце у меня в груди затрепыхалось, как перебуганный колибри.
Я склонилась над кроваткой. Головка Антона была повернута набок, так что я могла видеть его закрытый глаз, крыло носика и уголок рта. Я наклонилась как можно ниже и прислушалась. Дышит ли он? Ничего не слышно.
Я положила руку на спинку малыша. Чуть-чуть нажала, постучала кончиками пальцев по улыбающемуся солнышку на его пижамке. Тут меня бросило в жар.
Я схватила Антона за плечо и легонько потрясла. Он никак не реагировал. Я затрясла сильнее. Ничего! Спит… а вдруг это тот сон, после которого не просыпаются?
— Антон! — закричала я. — Проснись! Проснись, пожалуйста! А-а-а!
И тут он открыл один глаз. Потом дрогнул уголок рта. Антон перевернулся на спину, внимательно посмотрел на меня и глубоко вдохнул. На минуту опять стало тихо, и я уже решила, что он умер от внезапной остановки сердца. Но тут малыш выдохнул, вдохнул, открыл рот и завизжал, как поросенок.