Никто так и не решился спросить Гаврана о причинах его поспешного ухода в лес, а сам он на эту тему не говорил, и это незначительное событие на некоторое время было забыто.
Друзья собрали вещи и снова отправились в путь. Совсем скоро тропа ушла влево, лес расступился, и перед ними возникла умиротворяющая картина реки, покрытой серебряной лунной рябью. Здесь, на берегу плавного потока, и было решено разбить лагерь.
— Это — Велия, — с гордостью сказал Гавран, — наша главная кормилица. Она течет через весь Акрид с севера на юг, а здесь делает поворот. Но нам не придется переправляться на другой берег — эта излучина невелика, обойдем ее слева. И помните, — добавил он назидательно, — хоть в долине и спокойнее, чем в лесу, мы не должны терять друг друга из виду.
Расположились на ночлег. Гарван вызвался дежурить у костра первым. Насекомые не беспокоили отдыхающих путников — виной всему был костер, в который акридец то и дело подбрасывал сухую траву с тонким едва уловимым ароматом.
Денис долго не мог уснуть. Он слушал, как потрескивают ветки в костре; как кряхтит, усаживаясь поудобнее Гавран; как тихо плещется река. Парень снова и снова пытался осмыслить свой недавний сон. «А если это пророчество? Здесь, на острове, всякое возможно. Может, через меня эта ведьма пытается связаться с кем-то другим, или вообще со всеми?» Наконец усталость взяла свое — веки опустились, навалилась тревожная дремота.
Его разбудил сочный раскатистый храп Гаврана. «Все-таки сморило старика, — подумал Ден, вставая, — надо бы его сменить».
— Гавран, ложись, я покараулю, — шепотом сказал он задремавшему акридцу.
Старик поднял голову, в упор посмотрел на Дена и произнес мелодичным женским голосом:
— Вот мы и встретились, милый. Возьми меня за руки, настало время продолжить наше путешествие.
Гавран протянул к нему худые узловатые ладони и ласково улыбнулся. Денис в ужасе отпрянул, запнулся о спавшего рядом Костика и, не удержавшись, повалился навзничь.
— Какой ты неловкий, Дениска! Вставай же, нам пора!
Ден поднял глаза — прямо перед ним колыхался на ветру голубой шелковый подол, обнажая стройные женские ноги. «Это просто сон, я сплю», — убеждал он себя, поднимаясь на ноги и с опаской глядя на прекрасную королеву бабочек.
Красавица вытянула вперед руку, и на тонком изящном запястье ее сверкнули жемчужные браслеты.
— Ну же, поторопись, ясный мой, — нараспев произнесла Лоло.
Ден нервно огляделся — Гавран, еще минуту назад сидевший у костра, исчез. Северяне же спокойно спали. Даже Костик, получивший изрядный тычок от падающего товарища, не шелохнулся.
— Где Гавран? — резко спросил Денис.
Королева рассмеялась юным заливистым смехом.
— Не волнуйся, милый, старый ворчун просто отлучился по нужде. С ним все в порядке.
— Народ! Просыпайтесь! — закричал Ден. — Она здесь! Костя, Богдан! Сашка!
Он присел на корточки и потряс Костика за плечи, но тот продолжал спать, как ни в чем не бывало. Остальные тоже не реагировали на его крики и толчки.
— Почему они не просыпаются?! Что ты с ними сделала? — воскликнул парень в отчаянии, в то время как прекрасная гостья продолжала посмеиваться, стоя в стороне.
— Все хорошо, милый, они просто тебя сейчас не слышат. Так нужно.
В следующую секунду она молниеносным движением схватила его за обе руки, сжав их словно железными обручами, и сладко улыбнулась.
— А теперь смотри, мой дорогой.
Снова заиграла симфоническая музыка, но теперь совсем другая. В этой не было воинственного духа, но была неизмеримая печаль, смешанная с последней надеждой. Она могла бы сопровождать как взлет, так и падение, и вызывала целый спектр эмоций, от волнующей радости до тихой щемящей грусти. Денис почувствовал музыку, как если бы она была физически осязаема. По его телу пробежали электрические разряды, все вокруг, как и в прошлый раз, закружилось, в глазах потемнело. Лес, костер, спящие товарищи — все исчезло.
Большой, нарядно украшенный зал. Вокруг много людей, все одеты празднично, на лицах сияют улыбки, в руке у каждого бокал с шампанским. Взявшись за руки, они с Лоло стоят у стены. Музыка все еще играет, но окружающие, кажется, вовсе не слышат ее. Не замечают они и вновь прибывших — невероятно красивую девушку с пшеничными волосами ниже пояса и темноглазого высокого юношу в старинном крестьянском наряде.