Не постеснявшись выругаться вслух, я притормозила на обочине и тут же вышла из машины, очень сильно надеясь, что моего непристегнутого ремня никто не заметил. Кто же знал, что они так поздно патрулируют дороги?
— Здравствуйте, — как можно более уверенно начала я, но упершееся в живот дуло пистолета прервало дальнейшую оправдательную тираду.
— Неужели такую красивую девушку можно поймать только на полицейскую форму? — пошло усмехнулся мужчина, выразительно осмотрев меня с ног до головы.
— Еще можно на личную яхту и собственный остров, — тихо выдохнула я севшим голосом, сжимая в моментально задрожавшей руке телефон и пряча его во внутренний карман жилета.
Дверь полицейского автомобиля громко хлопнула.
— Кончай церемониться, мне еще машину возвращать, пока в угон не подали. Грузи её. И поаккуратнее, Рустам сказал, что Егоровскую девочку нельзя портить.
— Это уж как получится, — развел руками «гаишник», выбрасывая жезл куда-то в кусты и хватая меня за запястье.
И тут я поняла, что убью Арабского. Если, конечно, доживу до этой встречи.
Каждого человека рано или поздно посещают философские мысли. Кто-то размышляет о смысле жизни, кто-то мечтает о смерти, кто-то задаётся извечными вопросами из серии «почему небо голубое и кто его так поголубил». Я умирать не желала, смысл жизни не искала, а при вопросе о небе всегда уверенно заявляла, что оно тайком состоит в ЛГБТ-сообществе, и начинала милым голоском напевать песню из продукта советской студии «Союзмультфильм». Именно поэтому сейчас я думать долго не стала и максимально прямолинейно высказала всё, что я думаю о предполагаемом зачислении меня в многочисленные ряды пассий Егора.
— …и пошёл он к дьяволу под хвост!
В комнате воцарилась тишина, а мои похитители несколько растерянно переглянулись. Мужчина, который еще не успел снять форму (к слову, его звали Степаном — это я успела услышать, пока мы ехали в совершенно незнакомое мне место), едва заметно пожал плечами и уже не так уверенно, как прежде, махнул пистолетом в сторону дивана.
Намек был понят моментально, стало немного страшно, и я аккуратно уселась на краешек дивана, скромно расправив складки на платье. Почему-то в голове пронеслась достойная блондинки мысль о том, что мне надо достойно выглядеть перед своими похитителями, а то они могут по глупости решить, что я уже совсем отчаялась и пристрелить за ненадобностью.
— Мы уже сообщили Арабскому о том, что ты у нас, и мальчик кинулся сюда на всех парах, так что поздно нести муть о том, что у вас друг с другом ничего нет.
Я опустила взгляд в пол, скрывая сосредоточение в глазах. Они просто не могли сообщить Егору о моем местоположении, потому что не разговаривали ни с кем, кроме загадочного Рустама, который, судя по всему, был куда круче простого владельца сожженного ныне мебельного комбината, каким я его представила поначалу, случайно подслушав разговор с Куницыным. Вполне логично, если учесть, что не у всех частных директоров есть такие мини-банды, в любой момент готовые раболепно притащить человека, на которого укажет карающий перст «хозяина». Элиту они не напоминали: пивные животики, желтоватые зубы, синяки под глазами и немытые волосы вообще не внушали особенного уважения, но пистолет все-таки вновь заставлял вспомнить все вбитые в голову манеры.
Мужчины переглянулись. Кажется, они ожидали более бурной реакции от своей несчастной жертвы, но радостно заламывать руки я пока что не планировала, всего-навсего печально вздохнув.
— Смотри, волнуется за своего хахаля, — пришел к абсолютно нелогичному выводу похититель. — Пошли, забежим к Рустаму, порадуем его.
Дверь захлопнулась, глухим эхом отразившись от стен полупустого помещения. Когда отзвук затих, тишина зазвенела где-то в голове, заглушив все мои мысли. Состояние это, к несчастью, продлилось недолго, и через несколько секунд время как будто сняли с паузы — я подскочила с дивана, кинувшись к окну в самом конце длинной комнаты и извлекла телефон, к счастью, ни разу не заоравший за все это время.
— Ну же, ну же... — пробормотала я, дрожащими пальцами едва-едва попадая на нужные кнопки сенсорного экрана. Журнал открылся с третьей попытки, и телефон тут же отобразил исходящий вызов. "Козёл" — любовно высветилось имя моего предполагаемого "хахаля", и я приложила трубу к уху, панически закусив губу.