Я чуть сжала в руке жучок — а это был, как мне кажется, именно он. И к кому мне его прикреплять? Не к Серому же!
— Хорошо, Блонди, спокуха, все будет чики-пуки! — успокаивающе приподнял руку Михан. Я утомленно улыбнулась и развернулась к своему подъезду, краем уха слыша удаляющиеся указания Сергея:
— Так, Дедуля, Услам, вы будете зыркать за нашей Блонди по этому, как его… периметру. Пропустите кого-нибудь — зенки повыдираю и в жопу засуну.
Сумасшедшие. И откуда у них только столько энтузиазма?
Поднявшись на свой этаж, я опасливо оглянулась, открыла дверь и осторожно заглянула в квартиру.
На кухне был включен свет, оттуда же раздавалось какое-то шебуршение и шкворчание масла на сковороде.
— Пап, ты дома? — крикнула я, снимая обувь. Логика у меня еще работала, поэтому я понимала, что никто, кроме отца, дома быть не может — воры свет включать не стали бы, как и готовить завтрак. Папа отвечать почему-то не желал. — Па-а-ап? — неуверенно повторила я, кидая сумку на пол в коридоре и проходя на кухню.
— Сюрпри-и-из! — раздалось жизнерадостное восклицание, а я остановилась, почувствовав, как мне становится ещё хуже. — Алиса, а я в окошко видела, как ты на машине приехала. Познакомишь меня со своим молодым человеком?
Я кивнула.
— Обязательно, мам.
Выглядела мама совершенно адекватно. При взгляде на неё сложно было предположить, что эта безумно красивая молодая женщина десять лет пробыла на лечении в психиатрической клинике по заключению суда. Она была улыбчивой, яркой и самое главное — вела себя так, словно ничего особенного и не произошло. На прямой вопрос «как ты сюда попала?» она только лишь невинно улыбнулась, пожала плечами и сказала, что спёрла у моего отца из кармана ключи от моей квартиры.
Возмущаться у меня просто не было сил.
— А где ты будешь жить? — аккуратно спросила я, рассеянно ковыряя тарелку с картошкой. Удивительно, но готовить она стала намного лучше — уж не знаю, курсы готовки она успела пройти за десять лет отсутствия или просто решила немного постараться для любимой доченьки. Доченьки, которую несколько раз пыталась убить.
— У тебя, конечно! — воскликнула мама. Я подавилась зеленым чаем и закашлялась, она испуганно подскочила на месте и захлопала меня по спине. Её рука была тонкой, совсем хрупкой — кажется, она была ещё легче меня. — Аккуратнее! Не бойся, я шучу — переночую у тебя всего лишь пару дней, а потом вернусь к твоему папе. Как хорошо всё-таки, что он забрал меня под залог раньше срока — мне уже совсем наскучило вечно сидеть в четырех стенах.
— Папа забрал тебя?.. — медленно переспросила я. Не сказал мне ни слова, не спросил моего мнения на этот счет, а просто сделал всё сам, решив, что я не способна принимать решения. И правда, каким это боком вообще меня касается? Я встала со стула и молча обняла маму, прикрывая глаза.
— Я скучала по тебе, Алиса, — тихо произнесла она, пока я прикрепляла жучок в заколку на её волосах. Я еще с детства помнила, что мама просто обожала различные безделушки для волос, но отличалась потрясающей преданностью в этом отношении: если ей нравилась какая-то заколка или резинка, она носила ее практически постоянно. На это у меня и был расчет — если эту привычку каким-то образом не заглушили в клинике, эту заколку она будет носить еще долго, а я смогу подслушать её разговоры с предполагаемыми сообщниками. В том, что они были, я не сомневалась — мама не привыкла действовать в одиночку.
Ужин затянулся надолго — я ковыряла еду из-за того что меня не отпускала мысль о легкой возможности подсыпать отраву и в итоге списала все на отсутствие аппетита, скрывшись в ванной. Горячая вода помогла ненадолго расслабиться, но ощущение нереальности происходящего не исчезало ни на секунду. Вот не было мамы, находилась она где-то далеко-далеко от меня огромную часть моей сознательной жизни, а тут раз! — и появилась с неуёмным желанием пришить меня в самом нефигуральном смысле. Куда больше это походило на кошмарный сон — жутко реальный и чертовски правдоподобный сон.
Страдальчески простонав, я попыталась утонуть в пенной воде (конечно, на всякий случай задержав дыхание).