С трудом вытащив одеяло из-под Арабского, я укрылась по пояс, повернулась к нему спиной и приготовилась сопеть.
— Эй, а мне одеяло? — голос прозвучал неожиданно громко. Егор, судя по всему, тоже понял это, и сбавил тон. — Я, между прочим, своё отдал Настеньке.
— Вот к Настеньке под одеяло и иди, — шепотом отозвалась я на автомате и тут же прикусила кончик языка.
За спиной послышался негромкий смех. Я каждой клеткой тела почувствовала, как Арабский пододвинулся почти вплотную, и тотчас же напряглась.
— Марьина? Неужели я слышу в твоем голосе ревность? — насмешливо спросил он, обдавая моё плечо теплым дыханием.
— Егор, — я скользнула языком по пересохшим губам. Чертовы рефлексы. — Вспомни, что я тебе говорила. Если ты сейчас прикоснешься ко мне, то завтра утром меня здесь уже не будет.
— Ты многое теряешь, — раздался двусмысленный смешок, и Арабский вернулся на максимально возможное приличное расстояние.
Вопреки своему многонедельному сопротивлению, сейчас я могла признать, что согласна с этим утверждением, но всё же ничего не ответила.
Я пока что не хочу уезжать.
— Тебе не стоило так просто сбрасывать меня со счетов… — ледяной голос человека напротив проникал в трепещущее сердце. Я чувствовала, как тело сковывало ужасом, и с нарастающей паникой понимала, что не могу сдвинуться с места. Хотелось закричать, сорваться с места, кинуться прочь или хотя бы подойти ближе, чтобы увидеть лицо своего врага, но ноги будто вросли в рыхлую землю, которая затягивала меня все глубже. Я знала, кто это был. Знала, но не хотела верить, потому что… нож в моей руке оказался не случайно.
Замахнувшись, я встретилась с ухмыляющимся Егором взглядом. Кто-то закричал.
— Тихо, тихо, успокойся…
Тяжело дыша, я уставилась в потолок, стараясь скинуть с себя вязкое оцепенение. Оно всегда настигало после кошмаров — было страшно пошевелиться, потому что, казалось, каждое движение было способно вернуть те ночные ужасы, от которых я просыпалась в холодном поту.
— Извини, я разбудила вас?.. — голос Насти дрожал — кажется, она плакала. Егора рядом со мной на кровати не было, и я была рада этому. Не хватало еще ему увидеть меня в подобном состоянии. Я резко села в кровати, устало проводя по лицу ледяными руками. Несмотря на горячий воздух, температура тела понизилась от обострившихся в плохом сне эмоций. Наверняка снова напоминаю призрака. Очень-очень уставшего призрака, который понемногу начинал злиться.
— Нет, Алиса спит, — голос Егора звучал глухо из-за прикрытой двери моей спальни, но из-за непроницаемой ночной тишины я четко слышала каждое слово. — Шел на кухню курить, увидел, как ты тут мечешься в бреду.
— Прости… — произнесла Карамзина почти шепотом. Я подавила желание встать с кровати и подслушать у самой двери. В груди отчего-то кольнула обида на столь искреннюю участливость Арабского, и я невольно разозлилась на себя. Что, давно на жизнь никто не покушался, отвыкла от заботы окружающих? Так, может, стоит повесить себе на шею табличку «я наследница Шерементьева» и пойти гулять по улице, чтобы какой-нибудь случайный рояль упал мне на голову? — Егор, я так боюсь его. Он… — всхлип прервал предложение, и девушка снова заплакала, заставляя меня плотно сжать зубы.
В душе появилось мерзкое ощущение неприязни к Насте, и я не понимала, почему она вызывает у меня такие эмоции. Туманный отголосок школьной ненависти или же Егор все-таки был прав? Ревность? Я поморщилась, не желая соглашаться с подобной версией. Мне не пятнадцать лет, я уже могу держать себя в руках и не верить в подобную ерунду
Телефон на тумбе завибрировал. Уже отойдя от кошмара, я зевнула и потянулась к нему, чтобы проверить, какому идиоту взбрело в голову звонить мне в пять часов утра.
«Папа» — мигнул экран. Я вздрогнула. Это не похоже на него. Папа ни за что не стал бы звонить мне посреди ночи. Он знал, что я работаю сейчас в клубе, и надо было видеть выражение его лица, когда я сообщила ему, куда устроилась. Он все еще тешил надежду, что я приду работать к нему. Отец знал, что сегодня я отдыхаю, и никогда не побеспокоил бы меня ночью.
— Что-то случилось? — без приветствия произнесла я, напрягаясь. Пульс стучал в висках, только отогревшиеся руки снова похолодели.
— Извините, что беспокою так поздно… — незнакомый мужской голос. Кажется, я даже не дышала. — Я нашел этот телефон на улице, вы указаны в последних вызовах как «доченька» владельца. Я могу как-нибудь передать его вам?