Их время было ограничено часом, и они сыграли в пару коротких игр, прежде чем перейти на бесконечную и монотонную Войну. Брюс не мог сказать, что получал огромное удовольствие от игры или что испытывал непринужденность. Расслабиться не позволяла тревога. И хотя минуты за занятием летели быстро, а борьба за обладание картами отвлекала от более тяжелых мыслей, вид рубца на бледной ладони Джона не позволял отрешиться от них насовсем. Широкая линия шрама напоминала об Эйс. Неизбежно толкала поток размышлений Брюса в область, которую он стремился избегать. Он ни разу не взглянул на часы, отчасти не желая нервировать Джона. Внутреннее времяощущение подсказывало, что час подходит к концу, и, судя по растущей раздражительности и угрюмости, Джон тоже это чувствовал. У Брюса на руках оказалось большая часть карт, когда Джон бросил свои на кровать и с хрустом размял кисти рук. - Все, хватит. В это можно играть до бесконечности. - Хочешь сыграть во что-то другое? - Ты сам знаешь, что мы не успеем больше ни во что сыграть, Брюс. Брюс воспользовался удачным моментом и взглянул на часы. - Осталось пять минут, - он чувствовал облегчение, чувство вины за него, и досаду одновременно. Джон взглянул на него неожиданно зло, несколько секунд буравил взглядом и потом вдруг резко сник, опустив плечи и уставившись себе под ноги. В этот момент он больше всего напоминал Брюсу старого себя. - Можешь... Эм... Можешь оставить мне карты? Брюс напрягся и глянул на него. - Честно говоря, я схожу здесь с ума от безделья, Брюс. Это таблетки, сон, таблетки, сон, когда я просыпаюсь, моя голова как в тумане. И они не дают мне книг, - он нервно хихикнул. Брюс скосил глаза на фото в деревянной рамке. Джон проследил за направлением его взгляда. - Доктор Леланд была против - ну, сначала была против. В итоге, я... убедил ее, что фото помогает мне, - он замялся, подыскивая слово. - Как это... Сдерживать беспокойство. Да, бороться с беспокойством, - Брюс нахмурился и уставился на правую ногу Джона, ступня которой нервно трусила по полу. Джон проследил за направлением его взгляда, поймал себя на занятии и резко остановился. - Упс. - Ты знаешь правила, Джон. Я не могу передавать тебе вещи. Джон судорожно выдохнул, запуская пальцы в волосы на затылке и ероша их. Под ядовито-яркой краской у корней начинал проступать естественный, темно-зеленый, почти черный оттенок. - Ну да, ну да... Думаешь, мне нужно сделать тайник, Брюс? Типа секретной плитки в полу?.. Как у Гарри Поттера?.. Для тортов и так далее?.. Чтобы доктора не нашли?.. Идея приходила мне в голову. Брюс беспокойно поерзал на месте, не зная, куда смотреть. Тот факт, что Джон всерьез советовался с ним по поводу того, чтобы устроить у себя в камере тайник для вещей, незаконно пронесенных в Аркхэм... Он ценил доверие, но восприятие Джоном «правильного» приводило его в отчаяние. Он сомневался, что Джон когда-либо сможет его осознать. - Джон, если тебя за этим поймают... Если нас поймают за тем, что я передаю тебе вещи, тебя накажут, а мне запретят приходить к тебе. Ты не представляешь, чего мне стоило добиться того, что у нас есть сейчас, - он сердито понизил голос и наклонился к ему, жестикулируя правой рукой. Почему Джон не может понять настолько элементарных вещей? Джон уставился на него, округлив глаза и чуть приоткрыв рот - знакомое выражение, за которое Брюсу периодически хотелось его ударить. - Правда? Ты сделал это ради меня? О, Брюс, - Джон приложил ладонь к сердцу. Брюс втянул ноздрями воздух, чувствуя, как напрягаются мышцы спины и пульсирует жилка на виске. Он не мог сказать, говорил ли Джон искренне, или это был сарказм. Он бы воспринял слова как иронию, произнеси их кто угодно другой, но Джон слишком часто ставил его в тупик своей детской искренной непосредственностью в сочетании с довольно жестоким, грубоватым черным юмором и прямотой, отлично уживающийся с двусмысленностью всего, что он делал и говорил. - Джон... Раздался стук в дверь, и они оба вздрогнули. Брюс глянул на часы. Его были выверены в точности до секунд, и до конца свидания оставалось две минуты. Тем не менее, дверь открылась, и на пороге возникла доктор Леланд, за которой высилась фигура впечатляющих габаритов сотрудника охраны. Вместе с ними был санитар, которого Брюс никогда раньше не видел. Леланд скользнула по ним взглядом, на секунду остановив его на Брюсе, и на пару дольше задержавшись на разложенной на кровати карточной игре. Меж бровей ее залегла легкая складка. - Время посещения подошло к концу, мистер Уэйн. Джон сник, и опустив голову, сцепил ладони в замок между коленей. - Зачем охрана? - Брюс собрал карты с простыни и поднялся, убирая колоду в карман пиджака. - Он отправляется на сеанс терапии. Брюс глянул на Джона. Тот не пошевелился, и не повернул головы, продолжая рассматривать плитку у себя под ногами. Услышанное либо его не заботило, либо он знал о сеансе. В любом случае, Брюсу показалось странным, что он не обмолвился о нем ни словом, и сам он не был поставлен в известность. Он персонально следил за лечением Джона Доу, знал расписание его сессий, видел отчеты, которые не предназначались для глаз кого-либо, кроме его врачей. Но деньги решают многие проблемы. Брюс кивнул, поправил галстук и посмотрел на Джона, который по-прежнему угрюмо молчал. - Джон? Джон скосил на него глаза. - До встречи?.. - Ага. До встречи, - Джон поморщился и поднялся с кровати, протягивая ему руку. Брюс скрепил рукопожатие, от его внимания не ускользнуло, как санитар беспокойно переступил с ноги на ногу, а охранник напрягся, когда Джокер оказался на ногах. Чувствуя странное опустошение и гнетущее чувство неловкости, Брюс прошел к двери. Охранник шагнул внутрь, освобождая ему дорогу. - Брюс! Брюс замер, досчитал про себя до трех и обернулся. Беззвучно молясь, чтобы все закончилось хорошо. Безразлично-угрюмое выражение на лице Джона сменилось потерянным, в котором сквозило отчаяние и - страх. - Когда ты вернешься? Ты ведь вернешься? - Конечно я вернусь, Джон, - не представляя, что можно сказать, чтобы дать ему почувствовать себя лучше, уверил его Брюс. - Когда? Через месяц? - Голос Джона прозвучал резче, и на этот раз в его тоне проскальзывали нотки злости. Брюс переглянулся с Леланд, беспокойство на ее лице перекрывало тень неприязни, которую он видел каждый раз, когда ее взгляд на нем останавливался. На секунду вид ее вызвал у него в уме образ Альфреда, который точно таким же взглядом смотрел на Джона Доу, и Брюс почти усмехнулся иронии. - Я навещу тебя так скоро, как только смогу. - «Так скоро, как только смогу» - это растяжимое понятие, Брюс, - злое выражение на лице Джона проступило отчетливее, и он шагнул вперед, его кулаки сжались, но он разжал их, сделав короткий, глубокий вдох. - Это может быть день, неделя, месяц, год, ты знаешь, отсутствие конкретики - это неопределенность. А неопределенность, - он хихикнул, на секунду маниакальное выражение проступило на его лице, а взгляд стал пустым и стеклянным, - неопределенность сводит людей с ума, - он повертел пальцем у виска. - Здесь ее порядком хватает, Брюс. Брюс нахмурился и взглянул на Леланд. Большинство пациентов в Архэме имели свободный график посещений. Но Джон не был обычным пациентом. Его короткая, но взрывная эскапада поставила его на один уровень с другими «Самыми Известными» преступниками Готэма. Большой взрыв, который произвел Джокер, потряс город едва ли не сильнее, чем война между Харви Дентом и Детьми Аркхэма, и терроризм Пакта. Вердикт - крайне опасен. Для себя и для окружающих. Единственными причинами, по которым Брюс получил возможность его посещать, были его деньги, влияние и настойчивость. Вместо него ответила Леланд: - Джон, я знаю, что для тебя это важно. Но мы поговорим с тобой об этом во время сеанса, и я обещаю ответить тебе на все вопросы. А сейчас твоему другу пора уходить. Время посещения, - она глянула на часы. - Закончилось шесть минут назад. Пунктуальность - это важно. Мы с тобой говорили об этом, и ты согласился. Ты согласен, Джон? Джон скривился и отвел взгляд. - Да, - негромко произнес он. - Да, согласен. Но... - Две недели, - сказал Брюс, игнорируя хлестнувший по нему взгляд Леланд. - Через две недели - это я тебе обещаю. Это было несогласованно, и он знал, что его ждет неприятный разговор, но он принял решение. Две недели - это короткий срок по сравнению с тем, что им приходилось ждать. Глаза Джона загорелись, и он улыбнулся. - Спасибо, Брюс. Теперь, когда я это знаю точно мне... гораздо спокойнее. Ловлю тебя на слове, приятель. Он шагнул к нему и раньше, чем Брюс или кто-то из присутствующих успел отреагировать, стиснул в медвежьих объятиях. - Джон! Брюс услышал за собой движение, и, не заботясь о том, как Джон это воспримет, оттолкнул его от себя, предпочитая сделать это самостоятельно, нежели дожидаться вмешательства охраны и санитара. Поступок был глупым, импульсивным и недопустимым по правилам посещений заключенного - вполне в духе Джона. - Все в порядке, - поспешно произнес он, поднимая руки. - Это просто объятие. Джон захихикал, глядя на него. Похоже, грубость Брюса не была воспринята им как обида, и он счел ситуацию забавной. Брюсу хотелось схватить его за грудки и как следует встряхнуть. Каждый раз посещая его, он боялся, что Джон выкинет что-то, что вынудит Леланд запретить визиты. И он знал, что Леланд не упустит возможности поступить именно так. Ни