Да и какого черта!
Подошел к своему миниатюрному холодильнику, достал пиво. «Фостерс».
Когда я его покупал? Или, что еще хуже, зачем?
Абсолютно не важно.
Дернул за кольцо, приложился. Пиво полилось по подбородку, потекло на пропотевшую футболку. Потом, как Ричард Дрейфус в «Челюстях», смял банку и швырнул на пол.
Мелочь, но моей системе полегчало. Принял душ, побрился, переоделся в белую рубаху, чистые черные джинсы. Рискнул взглянуть на себя в зеркало.
Выглядел как обычный убогий официант.
О'кей, пора запасаться фуражом.
В доме было тихо, они на самом деле уехали. В комнату Лилиан не зашел. Там было уже слишком все знакомо. Прошло прилично времени, пока нашел комнату Джордана. Догадался, что она должна быть заперта. Отошел к противоположной стене и с размаху ударил ногой по двери. Почти снес ее с петель.
Входил очень внимательно — растяжки были вполне возможны. Комната была обставлена по-спартански, в ней стояла расшатанная армейская походная кровать.
Сначала я прошелся по гардеробу. Полдюжины черных костюмов, черные ботинки и белые рубахи. На верхней полке стояла коробка из-под обуви, в ней лежал «казулл-454». Серьезная дура. По всем характеристикам так себе, не очень точный, но заряд его мог проделать дырку в слоне. Я осторожно засунул пистолег за пояс над своей задницей. Осталось просмотреть еще три ящика. В первом лежало безупречно чистое нижнее белье. Во втором — куча театральных программок, все, конечно, с Лилиан. И наконец, куча носков, поворошил их. Вытащил собачий ошейник.
— Что?
На нем была запекшаяся кровь и кличка. Бартли-Джек. Прежде чем я смог как-то отреагировать, другая моя рука коснулась кольца. Поднял его к свету: на сердечке маленькая щербинка, которая ее так восхищала. Я опустился на кровать, голова кружилась.
Думаю, я издал какой-то сверхнизкий звук. Так же люди в состоянии абсолютного стресса говорят очень громко и совершенно себя не слышат. Каждый может так сделать, но у кого-то получается лучше. И у меня получилось, как никогда, хорошо. Звук был ниже слышимости нормального человеческого уха. Давным-давно это называлось «думать горлом». Конечно, чем сильнее стресс, тем выразительнее звук Мой был очень выразителен.
Кто-то произнес:
— Дошло наконец.
Джордан стоял, прислонившись к развороченной двери и сложив руки на груди.
Прошло некоторое время, пока у меня прорезался голос, но в конце концов:
— Ты всех их убил…
Бриони
собаку
Эшлинг?
Он кивнул.
— Христос Всемогущий… их всех?
— Помехи.
— Что?
— Для Лилиан.
— Ты чертов псих.
— Как банально, как все предсказуемо.
Я выстрелил ему в живот.
Говорят, сильнее боли нет. Свалившись в дверном проеме, он, судя по всему, это подтверждал. Я перешагнул через него, он схватил меня за лодыжку, сказал:
— Заканчивай.
— Пошел ты! — Я пнул его по яйцам. Удвоил его ставку.
Лилиан сидела в кровати, на плечах розовая шаль.
Улыбнулась мне, сказала:
— Что там за шум, любимый?
— Это дворецкий.
Я медленно направил на нее пистолет. Она раздраженно спросила:
— Глупый, и что я должна делать?
Пришла моя очередь улыбнуться.
— Ты актриса, — сказал я. — Попытайся сыграть испуг.