Впрочем, последнее было не совсем правдой, ибо несколько недель тому назад, когда Роузи еще находилась в Швейцарии, Мелисса, прочитав в женском журнале, что завести новое знакомство можно, отправившись на каток и сделав вид, что упала — то есть «сломав лед» в переносном смысле. Она последовала рекомендации и, хотя упала в самом буквальном смысле, была в обоих смыслах «подобрана». Мелисса повела свою жертву домой на чашку чаю, но, в отличие от Роузи, осталась целой и невредимой, так как, несмотря на чепуху, которую болтала подруге, была воплощением респектабельности. Она пыталась заинтриговать молодого человека намеками на какие-то тайны и безмерные страсти, изображая ледяную холодность. Он, будучи старше и опытнее, вел ту же игру, но с куда большим успехом.
— Звучит заманчиво, — сказала Роузи. — Как его зовут?
Молодого человека звали Станислас. Он не назвал ни фамилии, ни адреса — только имя и номер телефона.
— Возможно, твой Станислас принц или граф, — предположила Роузи. — Он иностранец?
Мелисса, в глубине души сознавая, что Станислас, по всей вероятности, получил при крещении имя Стэнли, поспешно ответила, что его английский безупречен (что не вполне соответствовало действительности), поэтому она не может это определить. В благодарность за интерес Роузи Мелисса поинтересовалась, что собой представляет ее парень.
— Который? — решила уточнить Роузи. — Их было так много.
— Ну... э-э... отец ребенка.
— Дорогая, моя, если бы я знала, кто из них отец, — сказала Роузи, удивленная тупостью Мелиссы. — По-моему, я тебе все объяснила.
— Ты имеешь в виду, что они все были твоими любовниками и тебе неизвестно, от кого из них ты ждешь ребенка?
— Разумеется, — кивнула Роузи. — Именно потому я не могу выйти замуж. Первым... дай мне подумать... да, первым был парень, которого я встретила в поезде; второй был очень беден, но с очаровательной квартиркой на холме, и наша связь продолжалась долго — целых несколько недель; третий был ужасно богат, а у меня тогда не было ни гроша; четвертый повез меня в своей лодке, которая качалась на волнах, а я все время хихикала; пятый... думаю, их было не меньше дюжины.
— Но никаких принцев, графов или кого-нибудь в таком роде? — спросила Мелисса, надеясь качеством победить количество.
— Нет, никого похожего на твоего Станисласа. Судя по твоему описанию, он куда симпатичнее всех моих любовников, — великодушно сказала Роузи, и поскольку ее ум никогда не был способен сосредоточиться более чем на двух мыслях одновременно, с надеждой добавила: — Может быть, он знает какого-нибудь столь же симпатичного иностранного акушера?
— Мне бы не хотелось его об этом спрашивать, — честно ответила Мелисса.
Таким образом, Роузи поведала о своей беде Матильде, Тедварду, бабушке, Деймьяну и Мелиссе. Томасу она не могла об этом рассказать. А больше у нее никого не было.
Глава 3
Утром следующего четверга в телефонной трубке послышался голос:
— Матильда?
— Боже мой! Нет! — воскликнула Тильда.
Тем не менее это оказался Рауль.
— Но что ты делаешь в Лондоне?
— Прилетел вчера вечером. У меня дела в Брюсселе, и я подумал, что могу вести маленький бизнес и в Лондоне. Я хотел бы повидаться и поговорить с тобой, Матильда.
— С удовольствием, Рауль! Когда мы можем встретиться? Мне подойдет любое время.
— Сегодня утром и во второй половине дня у меня дела, а в полдень бизнес-ленч. Остается вечер, так как завтра утром я улетаю в Брюссель. Ты могла бы пообедать со мной в отеле «Ритц»?
Матильда, только что уверявшая, что ее устроит любое время, внезапно обнаружила, что это не так.
— К сожалению, Рауль, у служанки сегодня выходной, и дом оставить не на кого. Приходи обедать сюда.
«Господи, что я могу подать к столу?» — подумала она.
— Я бы хотел поговорить с тобой наедине, Матильда. Приходи ко мне в номер.
Но Тильда не собиралась повторять эпизод в Каруже. К тому же нельзя рассчитывать, что Томас останется дома и присмотрит за ребенком и бабушкой.
— Подожди минуту, и я узнаю. — Матильда позвонила в полуподвал спросить, не может ли Мелисса перенести выходной, но у Мелиссы было назначено свидание со Станисласом, и Тильда не считала себя вправе просить о его отмене. — Мне очень жаль, Рауль, но я никак не могу.