— Решил их таким образом наградить и показать пример для остальных, кто не лучший боец?
— Вы меня не так поняли, — поджал губы комиссар. — Эти солдаты, — он кивнул на ряды перебинтованных мужчин, многие из которых пребывали в беспамятстве, — лучшие и громят гитлеровцев так, как никто другой. Пусть это выглядит цинично, но для всех нас лучше будет, если они так и дальше станут сражаться. Да и кого мне ставить к оставшимся орудиям и миномётам, как не их расчёты? А кому, как не пулемётчикам бить по врагу из пулемётов, да так, чтобы ни одной пули мимо?
— Всё, всё, я тебя понял, — ответил я ему. — Вылечу я их. Богатырями не станут, но раны исчезнут. Вот только приготовьте им сытный обед после лечения.
— Обед будет, — вздохнул Телегин, — но вряд ли такой уж сытный. Уже со вчерашнего вечера сидим на сухарях и жидком кулеше.
Я в ответ просто пожал плечами, потом спросил:
— От командования есть приятные новости?
Тот опять вздохнул:
— Идут тяжёлые бои. Благодаря этому на нас фашисты давят слабо. Но прорвать оборону наступающие части пока не могут. Может, вы как-то поможете?
Я даже опешил от такого заявления:
— Комиссар, а ты и все ваши не обнаглели? — от злости у меня сел голос и вышло натуральное змеиное шипение. — Я и так рву жилу побольше, чем весь ваш генеральный штаб. Моих людей в несколько раз меньше, но они не отдали немцам ни метра земли, бьют их от Витебска и почти до Полоцка. Я ослабил охрану своего лагеря только ради вас и вам всё мало?!
— Прощу прощения, был неправ, — выдавил из себя комиссар. При этом аура показывала, что ему хотелось наорать на меня и даже двинуть в зубы. Как же, какой-то непонятный партизанский командир вдруг посмел повысить голос и поставить на место одного из старших командиров Красной армии. — И займитесь ранеными, товарищ Киррлис. Понимаю, что все мы устали и находимся на взводе, но лучше приберегите свою злость для фашистов.
И быстро ушёл.
«Даже не успел ему рассказать про немецкие аэродромы и пленных там, — подумал я, смотря ему в спину. — Ладно, Спицыну сообщу, если он ещё жив».
С лечением всё прошло привычно. Я выгнал всех лишних, поставил оборотней охранять подступы к нему, закрыл здание пологом отторжения постороннего внимания, усыпил тех, кто был в сознании, после чего начертил ритуальные знаки на полу и стенах помещения, куда собрали пациентов. Их было больше, чем я рассчитывал, но должен справиться. Вскоре я уже развеивал в прах высушенные тела немцев, чья жизненная энергия ушла на восстановление здоровья красноармейцев. Далее я снял магический полог и покинул здание. Вымотался — слов нет. Даже не помню, как добрался до подвала, который мне и моим помощникам был выделен под жильё в Витебске.
Проснулся в кромешной темноте под грохот близких взрывов. Рядом тускло светились ауры кого-то из оборотней. Одну опознал, как Прохора. Ещё две мне были незнакомы.
— Прохор, — окликнул я.
— Да, Киррлис?
— Сколько времени?
— Да уж четвёртый час ночи пошёл, — отозвался он.
Так, а я около восьми закончил лечение. Хм, а неплохо я так поспал. Даже забыл, когда так много дрых в последний раз. Вот что значит накопившаяся усталость. Зато сейчас чувствую себя так, что готов горы свернуть. И… и…
«Резерв подрос? Да ладно?! — приятно удивился я, проведя быструю диагностику. — Значит, на поправку иду!».
Последняя новость стала для меня, как глоток тонизирующего эликсира.
— Прохор, сделаем нашим союзникам ещё один подарок, — быстро сказал я, когда встал с постели.
— Ещё немцев умыкнуть? — догадался беролак.
— Ага. А потом займёмся своими делами. Кстати, что так гремит? Фашисты наступают?
— Не, енто Спицын решил отвоевать потерянные позиции и ударил на северной окраине.
— Ясно. Ладно, потом сам там гляну что почём. Дуй за жертвами, а я к военнопленным за пациентами.
Мне практически не пришлось уговаривать никого. Изможденные люди готовы были встать в очередь в три ряда и отсюда до заката, чтобы вернуть часть здоровья и силы, взять оружие и пойти биться с ненавистным врагом. Не прошло и полутора часов с момента моего пробуждения, как ещё восемь десятков солдат встали в строй. Отправив полковнику сообщение о сделанном и о последних событиях с одним из оборотней, я обернулся в сокола и отправился в Цитадель.
«Он доживает последние деньки, нужно будет новый создавать», — пронеслась в голове мысль, когда я оценил состояние оборотного амулета.
Только я прилетел домой, как в дверь постучались.
— Можно, — разрешил я.
В комнату вошёл смущённый Красный Обсидиан.