Напряжение накалялось. Я играл с ним в одну интересную психологическую игру. Сильно рисковал, конечно, но при этом давал атаману понять, что среди нас двоих не он главный. И он это понял. Отошел, уложил оружие напротив себя и развалился сам.
- Джамиля, принеси ему вина! – ну вот, опять вино… Где же твоя медовуха, Корнилиус? – А ты, я вижу, не сын шакала.
- Естественно, я же человек. Ну, меня ты знаешь. Как тебя зовут, атаман?
- Атаман. Тебе моего имени знать и не следует, - огрызнулся он. А в это время милая девушка, «украшенная» наполированными цепями, соединяющими браслеты на кистях рук, принесла глиняный кувшин с рубиновым вином и, покорно склонив предо мной голову, наполнила напитком серебряную чашу.
- Щедрой души ты человек! – подметил я, махнув в сторону позолоченной цепи. Или золотой?
- Это Джамиля. Дочь одного купца. Ее отец задолжал мне крупные деньги за сопровождение каравана. И когда пришла пора расплачиваться, его жалких сбережений не хватило, чтобы закрыть хотя бы половину! Ему пришлось расплатиться свободой своей дочки, - хмыкнул атаман. – Она же не грязь, как остальные девки здесь. Вышла из богатой, уважаемой семьи… Я и подарил ей золотую цепь на нашу первую ночь. Ох, тогда мы развлеклись! И эта цепь пришлась очень даже кстати, - он довольно улыбнулся. – Правильно я говорю, Джамиля?
- Да, почтенный атаман, - девушка задом попятилась к выходу, не подымая головы. Для рабыни она жила неплохо: одета, как я мог понять, была богато, цепь золотая, веером сутки напролет не махала, под сбродом не лежала. Хотя, атаман… Даже не знаю, как она себя чувствовала. Все-таки, она дочка купца, а не продажная девка, работающая в любой таверне.
- Ладно, атаман, - со связанными руками осушить бокал оказалось достаточно трудно. Мужик это заметил… и скользнул лезвием ножа по веревкам! Я удивился, честно. Сделав несколько глотков, я принялся разминать руки. Все же, они, как и ноги, затекли. – Сомневаюсь я, что похитил ты меня лишь ради того, чтобы я выпил вина и послушал душещипательную историю о Джамили. История, кстати, так себе, бывают и грустнее. Так вот: чем я тебе понадобился?
- Правду говорят о тебе, что мудрый ты человек. Потому скажу тебе начистоту: мне нужна твоя помощь.
- Да я это уже понял. Конкретнее, - попросил я.
Атаман махнул рукой. Рабыни, звеня цепями, удалились из шатра.
- Ты предлагаешь мне рассказать тебе все начистоту? – я кивнул головой. – Да будет тебе известно, что в случае отказа я убью тебя. Ты до сих пор хочешь, чтобы я говорил начистоту? Что же, пусть будет по-твоему. Мои войска – непобедимые, нет равным им в степях и горах, никто лучше их не знает леса эмирата… Но есть кое-что, чего страшусь даже я. Так выслушай же мою историю, Диаленор! Это началось давно, еще задолго до моего рождения. Знаешь ли ты, как давно миру предстали мы, Шакалы? – я покачал головой. – Когда борозда правления отошла первому эмиру. Хоть про него ты знаешь? – кивнул, приличия ради. – Эмир организовал гильдию Наемников, чтобы устранять врагов внутри системы. Он был умным человеком и прекрасно понимал, что стоит слухам о беспощадном эмире просочиться в мир, как от бесчисленного количества врагов отбоя ему не будет. И тогда он обратил свою кавалерию, лучших из лучших, в преступников. Беглецов. Всяко, об этом трубили на каждом углу глашатаи, эти слухи разносили подсадные в трактирах и тавернах… Сами же войска стали его левой рукой, по значимости своей уступив только лишь Наемникам. Кому понравится быть вторым? Особенно, когда эти гордые, могучие и смелые воины с молоком матери впитали вкус победы, лидерства и превосходства? Они отказались быть левой рукой эмира. Нет, ни один из них не предал своего господина… Но одной ночью большая часть членов гильдии была убита. Догадываешься ли ты, кем? Эмир прознал о своеволии преступников, объявив их настоящими противниками. Это был самый глупый шаг за время его правления…