— Жаль. Возможно, когда-нибудь я предоставлю вам такую возможность.
— Спасибо, не надо, — фыркнула Ариэл.
— Нет? Вам не хочется побывать на островах? — спросил он с невинным видом, который не оставлял ни малейшего сомнения в том, что все, что он говорит и делает, просто дурачество.
— Навряд ли из меня получится хорошая путешественница, — ответила Ариэл.
— Можно попробовать, — ответил Сейдж.
— Я вам очень признательна, милорд, но боюсь, впереди у вас столько обязанностей, что вам будет не до меня.
— Сомневаюсь. Я перед вами в долгу. В долгу перед всеми. — Сейдж оглядел присутствующих. — В большом долгу, — добавил он, — а долги надо платить, и я с удовольствием отплачу вам сполна. Вы должны быть уверены, что ничто не удержит меня от этого.
Явная насмешка, прозвучавшая в его словах, должно быть, ускользнула от внимания Каслтона и Пенроуза, но Ариэл уловила ее. Она не спускала глаз с Сейджа, когда граф предложил выпить за его будущее, что все они и сделали.
Ариэл заметила, что, несмотря на свое вызывающее поведение, Сейдж едва сдерживает в себе злость и негодование. Если это игра, то игра опасная.
— Ну а сейчас, Сейдж, — сказал Каслтон, — расскажите нам о вашем обычае с кроликами. Что все это значит?
— Традиция, — ответил Сейдж. — Почет, уважение.
— И все оттого, что едят с кроликом за одним столом? — недоверчиво спросил Пенроуз, с отвращением поведя носом в сторону кролика.
— Не только едят за одним столом, — разъяснил Сейдж, — но и спят, и молятся на него. Видите ли, кролика берут в дом, и он становится членом семьи. Его любят, о нем заботятся. Он становится олицетворением любви, преданности и могущества.
— Значит, это символ, — предположила Ариэл.
— Еще какой, — ответил Сейдж.
— Ну и что потом? — спросил Пенроуз с такой кислой физиономией, будто он проглотил лимон.
Сейдж медленно повернулся в его сторону и внимательно посмотрел в глаза.
— Потом его убивают, — ответил он. Каслтон судорожно сглотнул.
— Вы хотите сказать, что после того, как он стал любимым домашним животным, его уносят и убивают?
— Его никуда не уносят, — ответил Сейдж. — Его убивают прямо в доме, на столе. В этом-то и заключается вся суть.
— Почему? — спросила Ариэл, посмотрев на кролика, который, казалось, примерз к месту.
— Я же вам сказал: традиция, почет, уважение. Это делается накануне сражения. Воин выпивает его кровь, и это дает ему неуязвимость в бою.
Ариэл бросила на стол салфетку и встала.
— Это отвратительно, — сказала она. Пожав плечами, Сэйдж погладил кролика.
— Вы бы не говорили так, если бы были воином. Краешком глаза Ариэл заметила, как Каслтон и Пенроуз обменялись тревожными взглядами, и она решила прекратить этот разговор.
— С меня хватит разговоров о кроликах и сражениях, — сказала она. — Я покидаю вас, джентльмены, и надеюсь, что вы найдете более приятную тему для разговора.
Каслтон и Пенроуз выскочили из-за стола.
— Нет! — закричал граф с таким испугом, будто ему предложили остаться наедине с коброй. — Боюсь, что я должен вас покинуть. Меня ждут в клубе.
— И меня, — вмешался Пенроуз, — не в клубе, конечно, а на… собрании. В математическом обществе. Там сегодня лекция, которую я давно хотел послушать.
— Что вы говорите? — сказал Сейдж с неподдельным интересом. — Могу я поинтересоваться ее темой?
Пенроуз побледнел и стал переминаться с ноги на ногу.
— Тема очень сложная, — сказал он наконец с самодовольной улыбкой. — Боюсь, вы не проходили этого с мисс Холлидей.
— Вне всякого сомнения, — ответил Сейдж, — но вы мне кое-что напомнили.
Сейдж поднялся, сунул кролика под мышку и направился к буфету. Он пошарил наверху рукой и что-то достал. Бухгалтерская книга! Ариэл похолодела: она совершенно о ней забыла.
— Полагаю, вы узнаете ее? — спросил Сейдж, протягивая книгу Пенроузу.
— Да, узнаю, — ответил Пенроуз с озадаченным видом.
— Мисс Холлидей была очень занята подготовкой к этому вечеру, — объяснил Сейдж, — поэтому я взял на себя смелость проверить все подсчеты и обнаружил ошибку на странице пятьдесят четвертой. Вы допустили ошибку в расчетах, хотя даже я с моими ограниченными умственными способностями никогда бы такого не сделал.
— Понимаю, — ответил Пенроуз, покраснев и явно волнуясь. Он украдкой посмотрел на Каслтона и продолжал: — У меня было много дел… поэтому… Это не входит в мои обязанности… поэтому… я… спасибо.
Сейдж молча склонил голову.
— Нам пора уходить, — сказал Каслтон. — По правде говоря, друзья ждут не дождутся меня, чтобы узнать о ваших успехах, Сейдж. Мне не терпится сообщить им такую потрясающую новость.
Каслтон посмотрел на Ариэл:
— Можно вас на пару слов, мисс Холлидей?
Ариэл последовала за графом в гостиную, заранее зная, что он скажет ей. Его слова «потрясающая новость» и тон, каким они были сказаны, не сулили ничего хорошего. Сейдж постарался вовсю. Человек, который за столом расстегивает рубашку и делит с кроликом свой десерт, не может быть принят в высшем обществе.
Сейдж во всем перехитрил ее. Если бы она была более расторопной, то ей, возможно, удалось бы вмешаться и предотвратить его рассказ об ужасном родовом обычае. Тогда все бы пошло по-другому. Но она этого не сделала, и теперь ей ничего не оставалось, как с вежливой улыбкой следовать за графом и ждать его решения. Все мечты о счастливом будущем можно предать забвению.
Как только дверь за гостями закрылась, Ариэл отправилась искать Сейджа. Он расхаживал по гостиной с проклятым кроликом в руках. Другой бы на его месте выглядел смешным, но только не Сейдж. О нет, он был слишком уверенным в себе, чтобы стать предметом насмешек. Ей хотелось бы думать, что такая уверенность вызвана прекрасной одеждой и презрительной небрежностью в его поведении, но она внезапно вспомнила, что, даже будучи завернутым в рваное одеяло, он вызывал не жалость, а благоговейный страх.
Нельзя не признать, что он разительно отличается от других мужчин, и дело здесь не в совершенстве черт его лица и в умении носить костюм. Причина лежала гораздо глубже. В нем есть что-то такое, чего нельзя описать словами. Это у него в крови, в самом его существе. И это нечто было достаточно страшным. Потому Ариэл понадобилось собрать все ее мужество, чтобы открыто встретить его взгляд.
— Они ушли? — спросил Сейдж, почесывая длинным пальцем у кролика за ухом.
— Да, ушли. А сейчас я требую, чтобы вы… Оставьте бедного кролика в покое, а еще лучше выбросьте за дверь, туда, где ему следует быть.
— Нет.
Это однозначное «нет» вулканом взорвалось внутри Ариэл, и она выплеснула из себя все, что накопилось в ее душе за вечер.
— Никогда не говорите мне нет, — выпалила она. — Никогда за всю вашу оставшуюся жизнь, полную лжи и притворства. Перестаньте усмехаться, — добавила Ариэл, наступая на него и глядя с презрением. — Не смейте скалить зубы. И не смейте рычать на меня. Вам все ясно?
— Так же ясно, как тупость Пенроуза. Я понимаю, что должен высказать сожаление, что не могу выбросить кролика за дверь, потому что очень привязался к этому бродяге. Я не сделаю этого. Хотите вы или не хотите, но Принни останется.
— Я определенно этого не хочу, — сказала Ариэл, глядя ему в глаза. — С меня достаточно и одного животного в доме.
Сейдж саркастически улыбнулся:
— Я бы предложил вам выбрать между нами, но у меня свои правила на этот счет. Я сплю на улице только в том случае, если в доме или очень жарко, или я слишком пьян. А сегодня холодно, и я не пьян. Я отказываюсь верить, что вы настолько бессердечны, что можете выбросить бедного Принни на улицу в такой холод.
— Можете поверить, — отпарировала Ариэл. — И кроме того, имя, которое вы для него выбрали, звучит оскорбительно.
— Это ваш выбор, — напомнил Сейдж.
— Вы меня просто подслушали. Я говорила сама с собой и не предполагала, что вы можете повторить его в приличном обществе.
— Тогда вам нечего волноваться.